– Про кошку ты уже говорил. Нет, выпей лучше за нас. Ты мне очень-очень нравишься… Захар, помнишь, ты мне обещал встретиться с Лизой?
– Тьфу, не напоминай!
– Не могу. Это очень-очень важно для моего подзащитного. Подумай, невиновный человек будет сидеть…
– Хочешь, чтобы я сейчас ей позвонил?
– Да. Пожалуйста, Захар, очень-очень тебя прошу!
– Нет вопросов!
Он встал из-за стола и вышел в прихожую.
– Куда ты собрался, мальчик? – перехватила его Татьяна Ашотовна.
– Никуда, что вы! У вас так чудесно… Просто нужно сделать один деловой звонок.
– Так ступай в комнату Арменчика и звони себе спокойно. Вот сюда.
– Спасибо!
Он вошел и огляделся. Обычная комната молодого ученого. Книги, компьютер, множество каких-то электронных прибамбасов, портрет Норберта Винера на стене и плакат группы «Куин». У этого молодого парня есть интерес к прошлому, и это прекрасно, а то нынешняя молодежь думает, что вчера, до них, ничего стоящего не было.
Захар сел в кресло. Боже, как не хочется звонить, притворяться, врать… Но надо это сделать ради Риты, нет, даже не ради нее, а ради невиновного человека. А может, не так уж он и невиновен? Да ерунда, не мое дело в этом разбираться. И он набрал номер. Лиза почти сразу ответила:
– Алло, Захар? Куда ты подевался? Я соскучилась.
– Извини, занят зверски! Давай завтра пообедаем где-нибудь?
– Я с удовольствием, милый, но в обед я занята, давай лучше поужинаем?
– Хорошо. Как скажешь. Где?
– Давай в том ресторане, где были последний раз, мне там понравилось. Тихо и уютно.
– Отлично. В восемь я за тобой заеду.
– Нет, боюсь, к восьми не успею. Давай встретимся прямо там в девять.
– Как скажешь.
– Захарчик, что с тобой? Почему у тебя такой голос?
– А какой у меня голос?
– Ну, какой-то чужой, неласковый.
– Просто я сейчас в гостях, мне не очень удобно говорить.
– А у кого это ты в гостях без меня?
– А разве ты без меня в гости не ходишь? – он с трудом сдерживал злость.
– Это совсем другое дело!
– Не нахожу! – он чувствовал, что еще минута, и он выскажет ей все, что о ней думает.
– Ладно, ладно! Завтра в девять. Пока, любимый!
Он стукнул кулаком по чужому столу. Любимый!
В комнату заглянула Рита. Захар сидел бледный, на щеках играли желваки, глаза были закрыты, а руки так сжимали подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев. Бедный, подумала Рита, ему так тяжело дался этот разговор… Или он все-таки любил эту женщину? Ничего, разлюбит! Он предназначен мне, я это чувствую. И, кажется, уже люблю его. Она тихонько подошла к нему.
– Захар!
Он открыл глаза и попытался улыбнуться. Улыбка вышла какая-то кривая.
– Что, тяжело?
– Не то слово!
– Договорился?
– Да. Завтра в девять вечера.
– Почему так поздно?
– Мадам раньше не может.
– Это для нее обычное время?
– Отнюдь. Раньше в выходные она всегда предпочитала обеденное время. Но, впрочем, мало ли что было раньше.
– Прости меня, Захар.
– За что?
– За то, что вынуждаю тебя во всем этом участвовать.
– Ничего. Сдюжу. И потом ради тебя…
– Какой ты милый, Захар, и заслуживаешь поцелуя.
Она села к нему на колени, обвила его шею руками и поцеловала в губы. Он сжал ее что было сил.
Кто-то заглянул в комнату и весело прокомментировал:
– Целуются!
Рита отвезла Захара домой. Он не хотел, предлагал снять номер в отеле, но она наотрез отказалась:
– Прости, дорогой, я тоже этого хочу, очень-очень, но я упертая, пока не разберусь с этим делом, радости от меня будет, как от козла молока. Поверь, я себя знаю.
– Хорошо, как скажешь!
– Не обижайся, ты уже понял, что я сама тебе скажу, когда смогу, за мной не заржавеет, но знай, я, похоже, уже люблю тебя. А теперь выметайся из машины. И не чувствуй себя обязанным говорить «я тоже». Иди-иди!
И едва он вышел, она умчалась. А он остался стоять в некотором ошалении. Потом улыбнулся – вот это женщина! И отправил ей эсэмэску: «Я тоже!!!»
Утром за завтраком дед спросил:
– Захарка, у тебя что-то случилось?
Захар отхлебнул кофе, откашлялся и сказал:
– Да, дед, много чего случилось, но прежде всего должен сказать тебе, что ты был прав, кругом прав.
– В чем это?
– В своей оценке Лизы.
– Неужто ты прозрел?
– Меня вынудили.
И он все рассказал деду.
– Фу, какая гадость! Я всегда чувствовал в ней некую подколодность. И я просто убежден, что ей хорошо заплатили. Только вот интересно, роман с этим хирургом был добровольным или это такая хитрая подстава с самого начала была?
Захар озадаченно уставился на деда.
– Но кому могло понадобиться так сложно действовать? И потом, она же сама явилась к адвокату, слезно умоляя ее взяться за это дело. Нелогично.
– Как раз очень даже логично. Я полагаю, этот план был разработан до мелочей и хорошо продуман. Скажи-ка мне вот что. Эта твоя Рита дорогой адвокат?
– Точно не знаю, но, полагаю, не дешевый.
– И ты утверждаешь, что она до сих пор не проиграла ни одного дела?
– Да.
– А что, если, кроме хирурга, хотели подставить заодно и ее? А может, и вовсе главная цель – Рита?
– Но зачем?
– Допустим, месть. Это элементарно. Она порушила чьи-то планы один раз, потом второй, и ее решили убрать со сцены. Такое ей в голову не приходило?
– По крайней мере я об этом ничего не слышал.
– Дети! Какие же вы оба еще дети!
– Тогда при чем тут несчастный хирург?
– Не знаю, но вполне возможно, тот или те, кто подставил хирурга, решили заодно еще порушить репутацию Риты.
– Дед, сам подумай, одно проигранное дело вряд ли обрушит репутацию достаточно успешного адвоката.
– А если это только начало? Я слышал о подобных случаях. Был когда-то адвокат, кажется, его фамилия Авдошин, весьма успешный товарищ, а потом вдруг все его дела стали сыпаться, а в результате он покончил с собой.
– Боже, дед, что ты такое говоришь!
