Мелодия ирландца должна оказаться решающей. Мирьям, влюбившись в певца, предала Ленни. Но как там говорил Бранч Рики? Везение – это осадок умысла. Тематическая песня будущей команды была осадком желания Ленни. Как сказал бы Маркс, прибавочной стоимостью.
Когда Дора, или Долли, или Флосси (можно придумать ей хоть тысячу имен – зачем останавливаться на каком-то одном?) вернулась, Ленни вскочил со стула и крепко схватил ее голую руку, уронив на пол портфель (но не катушку с пленкой).
– Ну? Где Ши? Он готов?
– Отпустите руку, мне больно!
Он с удовлетворением уловил в ее речи канадский акцент; стоило применить силу – и он всплыл на поверхность кровоточащей песчинкой, прорвав защитный слой, полученный на уроках дикции.
– Я не могу ждать!
– Придется подождать. Хотя бы полчаса. У него сейчас клиент.
Заметив красное пятно, проступившее на руке у секретарши в том месте, куда впились его пальцы, Ленни решил убить двух зайцев сразу. На хер “Янки”, к черту Мим! Надо ловить момент, надо и самому развлечься для разнообразия. Ленни отказался от своего властно-пропагандистского тона. Когда нужно, он умел снизить тон на октаву и заговорить вкрадчиво, подольститься к собеседнику и умаслить его. Так он поступил и сейчас:
– Ладно, тогда забудем про Ши. Я хочу, чтобы вы это прослушали.
– Прослушала? Что?
Она что – слепая?
– Ну, есть же у вас тут катушечный магнитофон? Чтобы брать показания, прослушивать перехваченные сыщиками телефонные разговоры…
Секретарша скривилась.
– Какие еще сыщики? Вы, наверное, имеете в виду совсем других адвокатов, мистер Ангруш. Билл Ши – член правления Бруклинского демократического клуба. Вчера он обедал с Робертом Мозесом…
– С одним из самых выдающихся наших гангстеров – он ведь весь город, считай, в страхе держит. Послушайте, доверьтесь мне, достаньте магнитофон. Я посвящу вас во все тайны раньше, чем Ши.
– Мистер Ангруш, а в чем заключается ваша обычная работа? Когда вы не приходите сюда докучать нам?
– Докучать вам – это и есть моя обычная работа. Моя профессия называется очень удобным словом: провокатор. И я произношу его без малейшего стыда.
Глаза Донны (или Флоры) расширились – наверное, невольно. А потом сузились. В них так и читалась подозрительность. Отлично. Если его палец оставил розовый след на ее руке, то пусть его ораторское мастерство тоже оставит отпечаток на ее податливом сером веществе. Дорин (или Флорин) знала, что Ши отвечает на звонки Ленни. Что с того, что сейчас он выглядел невероятным человеком в ее глазах – он ведь и вправду был невероятен! Изумление вроде того, что сейчас он замечал в глазах секретарши, и служило обычно залогом редких побед Ленина Ангруша на любовном фронте. Действительно, девушка, как загипнотизированная, направилась к шкафчику, частично скрытому за деревянной обшивкой. Оттуда, с полки, находившейся на уровне глаз, она с легким усилием вытащила магнитофон, на секунду показав край чулок, поднимавшихся до середины ляжек, и белоснежную кожу над чулками. Спасибо новой моде на юбки до колен. Пускай только циники говорят, будто в человеческой жизни прогресса не видно.
Она поставила магнитофон на свой стол и, скрестив руки, стала наблюдать за Ленни, который взялся за дело: размотал шнур питания, воткнул его в розетку, вставил свою драгоценную кассету, испытал звук – р-р-р-р, – снова нажал на паузу. Потом поднял руку.
– Пррре-ээдставляю новую тематическую песню для радио и телевидения, посвященную опоре нью-йоркской команды Континентальной лиги, бейсбольной организации рабочего класса, – команде “Пролетарии Саннисайда”…
– Да уж, это худшее название из всех, что уже были, – невозмутимо заявила секретарша.
– Разумеется, они будут называться короче – “Пролы”. А что значит это ваше “уже были”?
– А вы не думали о том, что новые названия так и сыплются на нас со всех сторон? Буквально в форточку влетают каждый час, представляете? Нас атакуют и по телеграфу, и по телефону, и дымовыми сигналами. Целая куча народу мечтает, чтобы они назывались “Джай-Оджерз” или “Джоджгантс”. Пожалуй, ваш вариант все-таки не хуже, чем эти. Чего я только не наслушалась: и “Эмпайр-стейтерз”, и “Лонг-айлендерз”…
Ленни махнул рукой, чтобы она умолкла.
– Все это – любительская дребедень. Вы толкуете о каких-то психах, воющих из-за кустов. Я-то ведь уже десятки раз встречался с Ши – загляните в свой ежедневник, если сомневаетесь. Мы с ним вместе обедали. Ши сам мне рассказывал, что им придется сколачивать команду с нуля, когда придет время. У меня есть игроки. Да и что они вообще знают о Куинсе? А вот я – ищейка, я все время бегаю, уткнув нос в землю. “Пролетарии Флашинга” – так, наверное, тоже неплохо, если Ши непременно нужно привязать название к месту. Но “Саннисайд”, мне кажется, звучит лучше именно ритмически. Ладно, слушайте.
Р-р-р-р. Р-р-р-р.
– Ну, слушаю, умник вы этакий.
Какой тигрицей оказалась эта Дарлена, когда Ленни наконец выпустил ее из клетки! Он поднял руку.
– Пожалуйста. Сейчас начнется.
Фолк-певец, муж Мирьям, кашлянул, тронул струну. А потом в адвокатской приемной прозвучал его ровный пронзительный тенорок, и бренчанье гитары стало понемногу обретать объем:
Я парня встретил, работягу,
Он сдвинут на бейсболе.
Он начал горе изливать,
Повел меня на поле.
В Нью-Йорке таится миллион историй –
Но они не про мил-ли-онеров!
Любимый клуб удрал на Запад,
А на “Янки” совсем не глядят глаза…
– Так нельзя, – сказала секретарша Ши.
Р-р-р-р. Ленни, нажав на кнопку, остановил запись.
– Не надо разговаривать, вы пропустите припев. Нельзя – что?
– Нельзя в песне упоминать “Янки”. Получается полная чепуха. Это же тематическая песня. Нельзя упоминать команду-соперницу.
– Эта команда должна стать шипом в лапе плутократов, – сказал Ленни. – Есть не только разочарованные болельщики “Доджерз” и “Джайентс” – есть еще целое море тех, кто ненавидит “Янки”, уж поверьте мне. Стоит им только услышать имя врага – и у них кровь закипает.
– По-моему, тут бы не помешало чуть-чуть больше оптимизма.
– Ну, это пока, что называется, пробная запись. В окончательной обработке будет все: и музыкальный фон, и трубы, и глокеншпиль, и еще пятьдесят семь сортов сиропа – чтобы сделать блюдо как можно съедобнее.
– Похоже, вы и сами как-то не уверены.
– Тс-с-с-с. А вот и припев. – Р-р-р-р.
Так не молчи, людское море!
Создай свой клуб, рабочий люд!
Спеши спасти народ от горя,
А зрители потом придут!
