Я не хочу сказать, что главным существом там является белый медведь или морж. Нет. Там нет главного и регулирующего существа. Но просто устройство арктического мира пока ещё сильно человеком не нарушено… А милиции вчера в Архангельске было очень много, как-то чрезмерно много! Я не понимал почему. Новости же я давно не смотрел. И только потом узнал, что, оказывается, в Архангельск прибыл наш президент. Он прибыл в Архангельск даже раньше нас. Количество милиции и уничтожение репейников нашли свои объяснения…
Потом видел по телевизору, как Путин обещает навести порядок в Арктике. Так трогательно это всё звучит!.. Кто-то по телевизору сказал, что в российской Арктике находится около четырёхсот тысяч бочек, требующих утилизации. А настоящие специалисты говорят, что их, видимо, около миллиона, и двести тысяч из них с топливом. Эти цифры трудно осознать. В то время как редчайшей и прекрасной арктической белой чайки во всей (и не только нашей) Арктике осталось не более пятнадцати тысяч пар. Но если президент сказал, то, может быть, хотя бы немного техники купят для тех, кто своими руками и без всякой техники наводил относительный порядок в бухте Тихая. Может быть, внимательнее отнесутся к требованиям экологов, на которых чаще всего смотрят как на юродивых. Может быть, переоборудуют несколько станций… Пусть говорит. После того как я там побывал, хочется сказать – его слова бы да богу в уши.
Президенту бы, как и мне, по Архангельску прогуляться. Может, он бы и поутих с такими сильными заявлениями.
Прогулялся бы он по Архангельску – может быть, увидел бы бассейн «Водник» с осыпающейся, а местами уже осыпавшейся мозаикой на фасаде. Видно, что мозаика была прекрасная – скорее всего, конец шестидесятых годов. Делал, скорее всего, хороший мастер… Осыпается безвозвратно. Зато здание драмтеатра отремонтировали. Но смотришь на него – и хочется спросить: как же могли так изуродовать некогда замечательное и совершенно уникальное конструктивистское здание? Этот шедевр конструктивизма был вписан в ансамбль нескольких конструктивистских зданий. Кто ответит за то, что теперь театр скорее похож на балаган, с явным признаком участия турецко-цыганского вкуса и представления о красоте? Да к тому же с афишей Стаса Михайлова на ограде.
А от Архангельского драмтеатра далеко идти не надо. Вот, прямо на набережной, стоят руины шхуны «Запад». Эта шхуна, пожалуй, единственный значительный экспонат, оставшийся в Архангельске от памяти об освоении Арктики. Шхуна стоит на набережной, похожая на протухшую рыбу, выброшенную на берег. Облупившаяся краска свисает лохмотьями, как чешуя с дохлой рыбы. Шхуна стоит без мачт, мачты попросту сгнили и отвалились. Глядя на это жалкое зрелище в центре города, может быть, президент поостерегся бы давать значительные обещания по поводу очистки Арктики. Проблемы маленькой несчастной шхуны, которая является государственной собственностью, ничтожны, мизерны, микроскопически малы по сравнению с тем, что находится за Полярным кругом.
Прогулялся вчера по набережной. Ко Дню Военно-Морского Флота и к приезду президента здесь, конечно, многое подчистили и прибрали. Даже в понедельник по набережной прогуливались много людей. Мамаши с колясками в лёгких сарафанах, нарядные дамы, ребята на велосипедах, парочки. На песчаном пляже под набережной я увидел много загорающих и купающихся людей. Было жарко. Лето. Над рекой, над пляжем, над набережной звучали многие, многие детские голоса и смех. Люди изо всех сил хотят радоваться и жить хорошо.
Когда ехали в аэропорт, через каждые двадцать метров с одной и с другой стороны дороги мы видели людей в форме. Нас пару раз обгоняли с сиренами какие-то кортежи.
Люди в форме по бокам дороги, видимо, должны были создавать ощущение порядка и аккуратности, прикрывая собой жуткий пейзаж, состоящий из каких-то кривых бетонных ограждений, за которыми громоздится невесть что: безобразные киоски, павильоны, шиномонтажные мастерские, автомойки и прочая пригородная неразбериха.
Наш рейс вылетел в Москву с опозданием, потому что президент долго совещался где-то в отдельном здании аэропорта или же, наоборот, никак не приезжал. Но его самолёт стоял под парами, и ещё два самолёта тоже были наготове: он прилетел на трёх самолётах. Поэтому наш рейс задерживали. Но всё же, уже за полночь, я через Москву добрался домой. Экспедиция закончилась.
А всего лишь позавчера… Как давно, кажется, это было! Мы праздновали возвращение. Вечером, зная, что утром вернёмся, мы устроили прощальную вечеринку. Погода позволяла. Затяжной северный закат был прекрасен. Мы двигались строго на юг, и, казалось, теплело поминутно. На корме, на юте, мы устроили барбекю. Повара, те самые, про которых я рассказывал в начале дневника, жарили баранину, какие-то сосиски, а мы пили вино. Дешёвое, из картонных коробок. Но все это было вкусно и радостно, и как-то щемяще, потому что это была прощальная вечеринка. Говорили много тостов. И вдруг повара сказали, что буквально минуту назад видели за кормой плывущую собаку. Все сначала посмеялись, но повара были убеждены, что видели плывущую собаку. Тут стало не до смеха. Собака в море! Надо же спасать!
Мы оглядели горизонт. Никакого корабля, даже судёнышка не было видно. Берег виднелся очень далеко, километрах в двадцати пяти. Никакая собака на таком расстоянии от берега, тем более в таких холодных водах быть не могла. И если не было видно ни одного корабля, то и за борт упасть она не могла… Но Виктор Боярский, который с собаками прошёл всю Антарктиду и через Северный полюс по льдам от российских берегов до Канады, который вытаскивал собак из ледовых трещин, нырял за ними в полярные воды в полыньи, немедленно потребовал развернуть судно, а всех, имеющих бинокли, наблюдать водную поверхность.
«Молчанов» красиво, плавно совершил полный поворот и эффектно лёг на обратный курс. Это дело небыстрое. С момента обнаружения в воде собаки прошло минут пятнадцать. Почти все, с биноклями и без биноклей, нависли на борта и наблюдали воду. Я побежал на самый верх… И вы не поверите – вскоре послышались крики: видим, видим!
Пальцами указывалось на какую-то невидимую мне точку, и капитан пошёл в нужном направлении. Потом точку потеряли из вида и то кричали: «видим», то кричали «нет, ошиблись!». Но тут и я увидел с самой верхней точки малюсенькое чёрное пятнышко среди колыхания и блеска мелких волн. Увидел отчётливо.
Женщина, которая тоже поднялась наверх и стояла рядом со мной, также увидела то, что увидел я. Мы завопили, все обрадовались, потому что снизу собаку не было видно. Я взял бинокль и не без труда нашёл чёрную точку, к которой мы все так стремились. И я увидел голову. Увидел явно живое существо, плывущее по волнам. Но для собаки оно как-то странно плыло. То есть периодически была видна только голова, а то существо возвышалось над водой – и были видны покатые плечи. А потом существо нырнуло и скрылось под водой, с небольшим всплеском. Мы закричали, что собака исчезла. Все затихли минуты на две или больше. А потом голова вновь появилась, но на значительном расстоянии от места погружения. Это был тюлень.
Потом мы долго хохотали. Опытные полярники смеялись над собой и над тем, что поверили, что это могла быть собака. Смеялись над тем, что перепутали собаку и тюленя.
