Те ещё были корабли. И как они умудрялись на них избороздить местные моря? Благо островов тут огромное множество, и расстояния между ними не так уж велики. Неспешны и долги были путешествия античных мореплавателей. Уже тогда на этих островах было хорошо.
Аргонавты прятались на Корфу. Прихватили в Колхиде, по сути в Грузии, золотое руно и с этим руном какое-то время скрывались на Корфу. Нахожусь здесь третью неделю и понимаю, что неплохо им было скрываться на Корфу от преследователей.
Здесь я не удивляюсь тому, как долго добирался домой Одиссей. В общем-то, и плыть было не так уж далеко. Но семь лет его удерживала на своём острове нимфа Калипсо, он якобы томился у неё в плену. Сдаётся мне, не очень-то он и томился. Хорош плен: юг, море, нимфы.
И на Корфу его хорошо приняли. Дочь местного царя Навсикая, умница, красавица, спасла после крушения. Царь принял как родного, устроил праздник, предоставил слово, и Одиссей рассказал в нескольких песнях «Одиссеи» все свои приключения. Рассказывал долго, его вежливо выслушали, – в общем, всячески уважили. Предложили жениться на Навсикае, и она сама этого хотела. Ан нет! Он как верный муж своей Пенелопы и после семи лет с нимфами, отказался. Так ему предоставили транспорт, можно сказать – яхту, и отправили к жене, которую одолевали женихи. Видите, какие прекрасные люди живут на Корфу: всем рады, всех готовы напоить, накормить, только приплывайте, прилетайте, приезжайте…
И я думаю, Одиссей уехал с Корфу потому, что направлялся на свой остров Итаку. Если бы ему нужно было в Тюмень или Абакан, полагаю, он бы очень подумал над местным предложением.
Как же здесь вкусно!
Порекомендовали мне один ресторан в маленьком городе Кассиопи. Сказали, что лучшего мяса на острове не найти, чем в ресторанчике с легко запоминающимся названием «Трилогия». Сказали, что хозяин ресторана – настоящий кудесник, фанат своего дела и выдающийся знаток греческих вин, о которых, как мне стало ясно здесь, разговор особый.
Я позвонил в ресторан, чтобы заказать столик, так как заведение известное и требует бронировать всё заранее. Трубку взял, судя по всему, хозяин. Он был любезен, рад, спросил, из какой я страны, поинтересовался, откуда я знаю про заведение. Я сказал, что мне его рекомендовали друзья. Это его тоже обрадовало. А потом я спросил, есть ли у него в меню клефтико. И не такое, как делают здесь – из баранины, а настоящее, из козлиного мяса. Тут же голос хозяина изменился, он сказал, что и без козлятины у него прекрасное меню, что козлиное клефтико я могу отведать на материке, что материк рядом, а мест у него сегодня свободных нет. Обидчивый попался кудесник и фанат своего дела.
Но ничего, мы заказали-таки столик – другим голосом – и прибыли в заведение. Ресторан действительно был переполнен, в основном пожилыми англичанами. Хозяин со всеми разговаривал, всем радовался. И нам был рад, не зная, что я – тот самый любитель козлятины, которому он отказал.
Лет пятидесяти пяти – шестидесяти, с лысиной, с улыбчивым подвижным лицом, чем-то похожий на Луи де Фюнеса, но только худощавый и не маленький, а среднего роста, но с такими же блестящими глазами, которыми он беспрерывно подмигивал, причём за вечер я насчитал вариантов двадцать подмигиваний, означающих разное.
Он посоветовал, что нужно попробовать, а что отведать непременно. Какое-то время раздумывал, особым образом подмигнул, ушёл и принёс бутылку вина. Нёс он её почтительно. По тому, как он её держал в руках, было ясно, что он хочет предложить нам что-то очень любимое… Вино действительно прекрасное. Я бы и хотел сравнить его с французскими или испанскими аналогами, но не могу. Красное, тёмное, но не тяжёлое и не тягучее, изумительного цвета и букета. А название его очень греческое, мифологическое и очень подходящее для вина: «Лабиринт». Должен сказать, «Лабиринт» этот хорош и из него не хочется выходить. А Минотавр в «Лабиринте» тебя не поджидает, хотя и подали нам к вину прекрасную говядину.
О! Какая была говядина! Тушённая двое суток в особой печи и при лишь хозяину известной температуре… Маленькие мешочки из теста с креветками – казалось бы, обычный салат, но заправленный соусом, который вспоминается наутро, и хочется именно этого вкуса… Запечённый перец, фаршированный сыром, какие-то маленькие закуски, традиционные, но прошедшие через руки повара и приобретшие особенные черты и оттенки… Розмарин, который здесь обладает мощнейшим ароматом, другие неизвестные мне травы, оливковое масло, которое хочется просто пить… Запахи, запахи… Ветер, пролетевший через оливковые рощи, который сменяется ветром, что пролетел над морем и потёрся о скалы… Вино, яркие, простые и непростые вкусы… Вечер, лёгкое опьянение от всего этого и от вина конечно – вот что такое ужин на Корфу.
Во время такой трапезы смешно вспоминать о гастрономических экспериментах и лабораторных опытах модных ресторанов Москвы, Питера или украшенных мишленовскими звёздами знаменитых заведений холодных городов типа Копенгагена.
Ошеломлённый и восторженный, счастливый и впечатлённый ужином, я признался хозяину в том, что это именно я звонил ему и спрашивал про клефтико, что я виноват, но меня можно простить, потому что прежде я в его ресторане не был, меню не знал, а клефтико знаю по посещению Кипра и некоторых других островов. Я немедленно был прощён, а хозяин был настолько тронут – к тому же, обходя гостей, он выпил с ними, да и со мной, немало ципуро из собственных подвалов, – что пообещал лично для меня приготовить настоящее клефтико, но только ему для этого нужно сплавать на материк и купить хорошего чистого козлёнка, потому что нужной козлятины на Корфу не найти. Я подумал, что это широкий жест и громкие слова выпившего островитянина, которые всё-таки склонны к хвастовству и браваде… Но хозяин прищурил один глаз, подмигнув, секунд на семь-восемь задумался и сказал, чтобы я приезжал через четыре дня, в девять часов вечера: к этому времени он сплавает на материк (до материка всего 6–7 километров через пролив, просто это звучит громко – сплавать на материк), найдёт нужного козла и приготовит мне клефтико, которого у него в меню нет.
Он сделал как обещал. Мы даже не созванивались предварительно. Мы просто приехали в назначенный день к назначенным девяти часам. Хозяин не сразу вышел нас встречать, хотя видел, что мы подъехали. А поздороваться подошёл как бы между делом. Он был деловит и таинственен. Он, разумеется, ждал моего вопроса насчёт козла, чтобы изобразить недоумение и возмущение: мол, как я могу сомневаться. Но я тоже тот ещё артист. Я сел как ни в чём не бывало за стол и даже уткнулся в меню. А он только этого и ждал.
Он, конечно же, готовился к исполнению своей симфонии. И симфония ему удалась. Клефтико подали нам, не дождавшись нашего заказа. К нему он принёс бутылку «Лабиринта», но только гораздо более старого урожая, в красном сургуче, и «Лабиринт» этот был, должен вам сказать, куда более сложным и запутанным своими открывающимися вкусами и ароматом.
Подав блюдо, которое внешне ничем не напоминало клефтико, которое я едал на Кипре, он удалился и издалека, как ребёнок, поглядывал, как я его ем и что со мной происходит. Поверьте, я постарался наполнить его творческое сердце радостью успеха. Здесь главное было не переборщить и дать хоть и заметные, но не чрезмерные выражения лица. Нужно было показать удивление, внимательное изучение вкуса еды, которая попала в рот, потом восторг, а потом – высокое наслаждение. Я всё это на своём лице изобразил. Сделать это было мне легко и просто, и не благодаря многолетнему сценическому опыту и тренированности лица, а только потому, что лгать не пришлось. Вкусно было фантастически! Так что Одиссея, Ясона и прочих аргонавтов я понимаю.
