«Радио для одного» – наш четвёртый альбом. Мы работаем вместе уже восемь лет. За это время через коллектив «Бигуди» прошло много музыкантов. От первого состава остался один Максим Сергеев, который, по сути, «Бигуди» и есть. Мы начинали робко, в маленьких клубах, где собирались едва сто человек. К тому времени я уже был весьма известен, но перед началом концерта подолгу извинялся и объяснял, что петь я не буду, петь не умею, что у нас будет непесенный концерт.
Мы скромничали и говорили о своих работах как о музыкальных, ставя слово «музыка» в кавычки. Для нас был удивительным выход сначала первого, а потом второго альбомов. Я помню, что говорили программные директора некоторых радиостанций. В частности, радио «Максимум»: «Этого бормотания на радио никогда не будет». Что ж, мы не спорили и полагали, что наша деятельность действительно «неформат».
И всё же продолжали работать. Играли концерты… Калининградские ребята, которые попробовали гастрольной и практически профессиональной музыкальной жизни… этой жизни не выдержали и вернулись не только в Калининград, но и в свою прежнюю жизнь. Максима же Сергеева было уже не остановить. Альбом «Секунда» был выпущен совсем с другими музыкантами. С момента выхода альбома «Секунда» мы уже без всяких стеснений и ложной скромности называли наши произведения песнями. Мы решились играть большие концерты, наши песни зазвучали по радио… И вот выходит новый, самый короткий и при этом самый плотный и изощрённый наш альбом.
Раньше на вопрос о том, понимаем ли мы, что стали авторами некоего нового жанра, я отвечал: «Ну что вы! Мы в своей работе ориентировались на альбом «Париж» Малькольма МакЛарена, а также на отдельные произведения Б. Лурмана и группы «Стренглерс». А ещё лично мне очень нравятся два альбома Хвоста с «Аукцыоном»…» Сейчас я могу спокойно и уверенно сказать: такого ещё никто не делал. Подчёркиваю: никто и нигде! Было много отдельных опытов у разных музыкантов и авторов. Опытов, на которые можно сослаться и с которыми можно нас сравнить, но никто не сделал последовательно четырёх альбомов, никто не продемонстрировал столь явного и осмысленного развития. К тому же всё это время мы наращивали и расширяли нашу аудиторию, играя большое количество концертов, и добились изрядного исполнительского мастерства, какого в начале пути у нас не было. Кто бы теперь ни попробовал делать нечто подобное, неизбежно попадёт в сравнительный ряд с нами, а не наоборот.
Альбом «Радио для одного» я ощущаю как значительное личное достижение и с огромной радостью и удовлетворением вижу очередной шаг в развитии и росте музыканта и композитора Максима Сергеева, который в новом альбоме проявляется как подлинный мелодист, весьма оснащённый и изощрённый аранжировщик, очень современный музыкант и превосходный вокалист с прекрасным вкусом, обаянием и редким для нашего контекста не только голосом, но и способом его подачи.
28 ноября
Погода в Киеве отвратительная, ночью был мокрый снег. Не дождалась меня погода, про которую так много говорили: она действительно была очень тёплой, мне даже подарили душистую вербу, которая запуталась во временах года. А ещё подарили маленькую невесомую коробочку, и я в гастрольной суете открыл её только сегодня утром, то есть через два дня – и обнаружил живую бабочку. Там же была инструкция: бабочку следует кормить сахарным сиропом или специальным мёдом. Носился по гостинице, искал еду для бабочки, потом пытался её кормить. Даже не знаю, поела она или нет. Теперь надо её пристроить в надёжные руки, поскольку в Днепропетровск я её, конечно, не повезу. В инструкции написано, что при правильном уходе она может прожить десять дней. Аккуратнее надо быть с такими подарками.
Двадцать четвёртого сыграл спектакль в Житомире. Мне всегда нравилось слово «Житомир». В нём слышится провинция в самом лучшем смысле этого слова. В нём чувствуется что-то уездное, тихое, сердобольное, домашнее… Недаром Лариосик из булгаковской «Белой гвардии», этот трогательный, симпатичный и чувствительный юноша, приехал в Киев из Житомира. Житомиряне (именно так себя именуют жители Житомира) даже поставили памятник Лариосику…
Жителей в Житомире всего около трёхсот тысяч, а театр как раз немаленький, более восьмисот мест. Но театр был полон, атмосфера в зале сложилась тёплая, чувствовалось, что люди давно ждали. О Житомире остались самые приятные и какие-то уютные впечатления. И хотя город не блещет красотой, а о древней его истории здесь мало что напоминает, течёт в нём жизнь неспешная, но настоящая.
Два дня назад побывал в селе Сиволож Черниговской губернии. В начале двадцатого века мой прадед, Василий Петрович Гришковец, будучи ещё совсем юным, вместе с родителями, братьями и сёстрами покинул село и отправился на заработки в Алтайскую губернию, откуда уже один, без родственников, перебрался в Анжеро-Суджинск, где работал на шахте и встретил мою прабабушку Таисию Петровну Шарапову, и уже вместе они переехали в Щегловск, ныне Кемерово. Дед мой родился в девятнадцатом году, а прадед умер в двадцатом. Так что я практически ничего не знаю о том, какой он был человек. Но село, откуда происходят мой род и моя фамилия, мне очень хотелось посетить.
В Черниговском архиве сведения о Гришковцах, моих предках, начинаются с 1763 года. Практически все мужчины в роду были казаками, многие участвовали в разных военных кампаниях…
Добирались мы из Киева до Сиволожа довольно долго. Друзья для такой поездки выделили мне ни много ни мало «Хаммер», и хорошо сделали, потому что от трассы до села дорога либо плохая, либо условная. Друзья также успели предупредить о моём приезде сельское руководство, и от трассы нас сопровождал сельский руководитель (не могу понять, какая у него должность), без которого мы вряд ли нашли бы Сиволож.
На меня, конечно, сильное впечатление произвела поездка. Село печальное, совсем не похожее на зажиточные южно-украинские деревни. Дома, заборы, подворья – всё напоминает сибирские поселения. Такие же небольшие пятистенки, такая же форма окон и крыш, только старенькие заборы покрашены в более весёлые цвета. Многие дома если и не брошены, то находятся в совсем уж плачевном состоянии. Живёт здесь 721 человек, а в сельской школе всего 55 учеников, в том числе дети из соседней деревни. Но Гришковцов в селе много.
Говорят в Сиволожах на украинском языке, точнее на суржике, потому что грамматика ближе к русской. То есть я понимал Гришковцов вполне свободно, а вообще-то, когда говорят на правильном украинском, понимаю мало. В центре села сохранилась старинная церковная ограда – единственное, что осталось от прежних времён. Деревянной церкви, которая раньше стояла за этой оградой, давно нет. На её месте двухэтажная школа – пожалуй, самое чистое и аккуратное строение во всём селе. Возле школы меня встречали дети с воздушными шариками и хлебом-солью, их, видимо, долго продержали на улице и они были замёрзшие и явно недоумевающие: кто это приехал? Хотя, как выяснилось позже, после того как мои друзья сообщили сельскому руководству о моём визите, разговоров в селе было много, и некоторые даже посмотрели в интернете, что я за гусь. А я не знал, что меня будут встречать, и приехал без подарков. Ужасно неудобно, но я как-нибудь это исправлю.
