А потом молча уносит их в лес. Далеко-далеко. Проходит дождь, тяжелый, грустный. С молнией и жемчужным градом… появляются ягоды».
По приезде домой, я выиграла судебное дело, которое мне, впрочем, не только мне, казалось безнадежным, решила другие дела, причем довольно быстро, но это уже другая история, которая берет начало в брении, исцелившего глаза слепому…
Перо журавля
Вот уже почти семьдесят лет она вечером шепчет одну и ту же молитву за здравие близких людей, за согласие в семьях детей и внуков и за то, чтобы никогда-никогда больше на свете не было войны…
Она – в прошлом радистка воздушно-десантной дивизии Первого гвардейского артполка. Он – участник прорыва Ленинградской блокады, награжден двумя медалями «За боевые заслуги», медалью «За оборону Ленинграда» и тремя орденами: Красного Знамени, Красной Звезды и Великой Отечественной войны.
Впрочем, все по порядку. 18-летней Ольга попала на войну. Их было три подруги. И в первый же артобстрел одной оторвало пятку, другой – вывернуло внутренности наизнанку… «Я не понимаю, – признается Ольга, – как тогда я с ума не сошла. Это такой ужас – видеть, как погибает подруга. Женщина! На войне! Мне, между прочим, это до сих пор снится…»
Она рассказывает подробности, а мне представляются те бои 1942-го и вчерашние школьницы в холодных землянках. Что было у Ольги до войны? Детство, школа. И все.
– От переживаний, – говорит она, – у человека в теле появляются вши. Не веришь? Я тоже не верила. Пока не убедилась на собственном опыте. И при стирке одежды с ними ничего не случалось. Казалось, костяные. Чтобы от них избавиться, приходилось тщательно гладить белье. Утюгом проводишь по рубашке, а под ней потрескивает, до сих пор этот треск вспоминаю…
Она закрывает глаза и продолжает: – Мы тогда такие глупые были, девчонки, мы всего стеснялись…
Потом вспоминает случай, как ели коров, убитых пять дней назад. И так не хотелось ждать, пока мясо закипит. И не ждали.
Женщине очень трудно было пережить это. Хотелось есть, выспаться, хотелось наряжаться, любить и быть любимой.
А в сорок третьем она встретила Его. Молодого капитана. Влюбилась сразу. С тех пор она вместе со своим Сашенькой. Он о войне рассказывать не любит, говорит: «Тогда всем было трудно. А особенно – женщинам. Потому что женщина на войне – это противоестественно. Женщина прежде всего мать. Ну какой из Оли боец? Рост метр с кепкой, автомат двумя руками носила… как ребенка. Представляете? Я когда ее встретил, вспомнил свою мать, родных, наш дом, сад. Наверное, такое бывает у многих. В том же сорок третьем году тринадцатого июня я был назначен командиром первого артдивизиона Первого гвардейского артполка Четвертой гвардейской ВДД на Курской дуге. Имел задачу обеспечить бой Двенадцатому гвардейскому стрелковому полку по взятию поселка Поныри. В последующем – обеспечивать преследование противника.
Потом был глубокий рейд по тылам гитлеровских войск артдивизионом совместных действий с партизанским отрядом генерала Сабурова. Нами был освобожден город Обруч. В последующем – поддержание боя пехоты и танков в Румынии, Венгрии, Чехословакии – города Прага.
Девятого мая теперь легендарного сорок пятого года, командуя Первым гвардейским артполком, получил задачу уничтожить гитлеровскую группировку в районе Праги, которая пыталась прорваться на Запад. Задача была выполнена. Участники боя были представлены к правительственным наградам»…
А потом она начинает рассказывать, как они вместе принимали участие в прорыве Ленинградской блокады. Шли пешком через Ладогу по тридцать-тридцать пять километров в день. Она вспоминает о коротких перестрелках и сигнальных ракетах. Тогда ее Сашенька получил осколочное ранение. А он, он совсем не выносит ран… Как она намучилась с ним тогда!
Но его хранил Бог. Дважды пули у виска пролетали, пол-уха как не бывало, а он – жив! А еще немец в него в окопе стрелял в упор, он как-то удачно повернулся. Немец промазал.
В их жизни было одно прекрасное утро. Цвели сады. Их дивизия как раз проходила по Западной Украине. И такое хорошее, весеннее настроение было у всех. Яблоньки в цвету и симпатичные радистки… Александр говорит с придыханием. Видимо, для него это важно. Война подходила к концу. И тут кто-то из ребят крикнул: «Смотрите-смотрите, журавли летят!» Все подняли головы к небу и начали радостно что-то кричать далеким птицам. А спустя какое-то время Александр на том месте нашел большое белое перо. Тогда считалось, что такие перья непременно приносят удачу. Он смеется. С того дня ему начало улыбаться счастье. Закончилась война. Они с Олей поженились.
Вырастили троих детей, у них четверо внуков. Вот уже и четыре правнука имеются. После войны работали не покладая рук. Так вся жизнь и прошла. Как мечталось когда-то.
– Для счастья нужно совсем немного – чтобы тебя любили, – признается мне Ольга и заботливо поправляет мужу рубашку.
…Каждый вечер я их вижу прогуливающимися возле нашего дома. Рука об руку. Неспешно… Я вижу, как они угадывают желания друг друга, и думаю: откуда эта таинственная нежность? Да-да, я знаю, так должно быть. У всех. Нужно просто очень-очень любить.
Крикни, и небо услышит
Если к этой могиле подходить через кладбищенские ворота, то идти предстоит довольно долго – в самую глубь старого деревенского кладбища, а если их обойти и пройти метров сто пятьдесят вдоль забора, то можно разглядеть, что не хватает двух штакетин. И сколько сторож ни прибивает, все равно в этом месте «зубы» забора выламывают. Регулярно.
С четырех лет Соня росла без мамы. Та умерла от распространенного тогда воспаления легких, а через пару месяцев отец привел в дом новую жену с двумя детьми, маленькая девочка и ее двухлетний брат Василий по-настоящему ощутили сиротство. Дети быстро смирились с тем, что Кате с Ваней можно есть черешневый компот сколько угодно, а им нет. Они подолгу играли во дворе, и мачехе было безразлично, тепло им или холодно, она думала только о своих. Папа же много работал, чтобы прокормить большую семью.
Во взрослую жизнь сиротки вошли с хроническими заболеваниями, но узнали они об этом спустя годы. А тогда… Соня рано ушла из дома, жила в интернате, потом в заводском общежитии. Брат поступил так же. И долго, очень долго они не поддерживали с домом связи, а между собой всегда были, что называется, на короткой ноге.
Как-то уже после армии Вася пожаловал к своей сестре со своим другом Мишей. Особенность Михаила заключалась в том, что еще в детстве к нему прочно пристало прозвище Косолапый. И, надо признать, оно ему соответствовало на все сто.
Начинался апрель. На тихих улочках уютного городка в одночасье распустились красные, желтые и даже белые тюльпаны, и стало казаться, что земля вот-вот убежит из-под ног. Именины случились у природы. Васька, надо отдать ему должное, был рубаха-парнем. Играл на гитаре, любил и умел танцевать. Но при этом не пропускал ни одной драки и вечно кому-то был должен. Кстати, Косолапый был его полной противоположностью – потасовок избегал, копеечку берег. Парочка впечатляла. Идут рядышком, Васька играет и поет, Мишаня кое-где звуки вставляет и не всегда в такт, но какой с него спрос? Про Мишу шутили, мол, дальний родственник в детстве на оба уха наступил по очереди…
