– Были?
– Все магазины на Брод-стрит буквально сровняли с землей, и мы остались без мясника Бэйтса. Этой немчуре придется за многое ответить.
Джайлз нахмурился.
– А Эмма?
– Лучше некуда… разве что…
– Разве что?
Помедлив, мать глухо добавила:
– Было бы проще, роди она дочь, а не сына.
– Почему это так важно? – спросил Джайлз, снова наполнив бокал.
Мать опустила голову, но ничего не сказала.
– О боже, – сообразил Джайлз. – Я-то решил, когда Гарри погиб, унаследую…
– Боюсь, родной, что тебе не унаследовать ничего, – подхватила мать, подняв глаза. – Если только не установят, что твой отец не приходится отцом и Гарри. Иначе титул наследует Себастьян.
Джайлз приумолк, переваривая услышанное. Когда подали кофе, Элизабет заявила, что устала и пойдет приляжет.
Позднее, поднявшись к себе, Джайлз не смог удержаться и не зайти в детскую взглянуть на своего крестника. Он посидел с наследником титула Баррингтонов наедине. Себастьян блаженно загулил во сне, не ведая о войне и ни на миг не задумываясь ни о завещании прадеда, ни о важности слов «и все, что в нем».
[13]
На следующий день Джайлз отобедал с дедами в клубе «Сэведж». Атмосфера разительно отличалась от той, что царила пять месяцев назад в замке Малджелри. Старики хотели одного: выяснить, куда перебросят его полк.
– Понятия не имею, – ответил Джайлз, который и сам был не прочь узнать.
Но даже будь он в курсе, то ответил бы так же, хотя почтенные джентльмены были ветеранами англо-бурской войны.
* * *
В понедельник лейтенант Баррингтон встал рано, и после завтрака с матерью Хадсон повез его в штаб-квартиру Первого Эссекского полка.
На въезде их задержала колонна бронетанковой техники и грузовиков с войсками, выезжавшая из главных ворот. Джайлз подошел к будке часового.
– Доброе утро, сэр, – сказал ему капрал, бодро отсалютовав; Джайлз все еще не привык к такой чести. – Начальник отдела личного состава просил вас явиться сразу же по прибытии.
– С радостью, капрал, – козырнул Джайлз. – Знать бы еще, где его кабинет.
– В дальнем конце плаца, сэр, зеленая дверь. Мимо не пройдете.
Джайлз добрался до места, по ходу то и дело касаясь козырька.
Майор Редклифф взглянул на него из-за стола:
– А, Баррингтон, голубчик! Рад снова видеть вас. Не очень верилось, что успеете к сроку.
– К какому сроку, сэр?
– Полк перебрасывают за границу, и полковник счел, что стоит дать вам возможность присоединиться к нам, иначе останетесь в тылу до следующей заварушки.
– Куда мы направляемся, сэр?
– Понятия не имею, дружок, мне это знать не по чину. Но ясно одно: это место, черт побери, будет намного ближе к немцам, чем к Бристолю.
Гарри Клифтон
1941
13
Гарри навсегда запомнил день, когда Ллойда выпустили из Лэйвенэма. Он не огорчился, но был удивлен прощальными словами Макса.
– Не откажешь мне в одолжении, Том? – попросил Ллойд, когда они последний раз пожали друг другу руки. – Мне очень нравятся твои дневники и страшно хочется почитать дальше. Отправляй их по этому адресу! – Он протянул Гарри визитку, словно они уже были на воле. – А я буду через неделю возвращать.
Гарри был польщен и согласился присылать Максу тетради.
Наутро Гарри занял его место за столом библиотекаря, но решил не браться за вчерашнюю газету, пока не закончит дела. Он каждый вечер вел дневник и отсылал Максу Ллойду исписанные тетради. И всякий раз испытывал облегчение и легкое удивление, когда они вскоре возвращались, как и было обещано.
Проходили месяцы, и Гарри привык к однообразию тюремной жизни, а потому был захвачен врасплох, когда однажды утром начальник ворвался в библиотеку, потрясая «Нью-Йорк таймс».
– У нас есть карта Соединенных Штатов? – потребовал Свансон.
– Да, конечно. – Гарри поспешил к справочной секции и вынул «Атлас Америки» Хьюберта. – Что ищете, начальник?
– Перл-Харбор.
Дальнейшие двадцать четыре часа заключенные и охранники обсуждали одно: вступит ли Америка в войну?
На следующее утро Свансон вернулся в библиотеку.
– Президент Рузвельт сообщил по радио, что Соединенные Штаты объявили войну Японии.
– Это все очень хорошо, – сказал Гарри. – Но когда американцы помогут нам разбить Гитлера?
И тотчас Гарри пожалел о вырвавшемся словечке «нам». Он глянул на Свансона, вопросительно смотревшего на него, отвернулся и начал расставлять сданные накануне книги.
Ответ на вопрос пришел через несколько недель, когда Уинстон Черчилль отправился в США на борту линкора «Герцог Йоркский» для проведения в Вашингтоне переговоров с президентом. К моменту возвращения премьер-министра в Великобританию Рузвельт дал согласие на то, чтобы Соединенные Штаты сосредоточились на войне в Европе и разгроме нацистской Германии.
Гарри все вел дневник, рассказывая о реакции заключенных на вступление Америки в войну. Он сделал вывод, что большинство разделилось на две категории: трусы и герои. Первые облегченно вздохнули – мол, благополучно отсидятся в тюрьме. Вторые с нетерпением дожидались освобождения, чтобы обрушиться на врага, которого ненавидели больше, чем тюремщиков. Когда Гарри спросил своего сокамерника, к кому тот ближе, Куинн ответил:
– Ты видел ирландца, который не любит драться?
Сам Гарри расстроился, решив, что раз американцы вступили в войну, она закончится задолго до того, как ему представится шанс поучаствовать. Впервые с начала срока он задумался о побеге.
* * *
Гарри едва дочитал книжное обозрение в «Нью-Йорк таймс», когда в библиотеку явился офицер и объявил:
– Брэдшо, тебя срочно вызывает начальник.
Гарри не удивился, хотя, взглянув еще раз на рекламу внизу страницы, продолжил гадать: неужели Ллойд решил, что ему это сойдет с рук? Он аккуратно сложил газету, вернул ее на полку и вышел за офицером из помещения.
– А зачем он меня вызывает, мистер Джойс? – спросил Гарри во дворе.
– Не спрашивай меня, – ответил Джойс, не скрывая сарказма. – Я никогда не был его доверенным лицом.
Гарри умолк и молчал до самого кабинета. Джойс осторожно постучал.
– Войдите, – донесся знакомый голос.
Джойс открыл дверь; Гарри вошел и с удивлением обнаружил там незнакомца, сидевшего напротив Свансона. Он был в военной форме и выглядел настолько же элегантным, насколько неопрятным почувствовал себя Гарри. Гость приковался взглядом к заключенному.
