У Гарри возникла масса вопросов к новому наставнику, и он, как усердный студент, сосредоточился на тех, что помогали сдать вступительный экзамен. При этом он был очень рад тому, что Куинн не подверг сомнению его акцент.
– Вы знаете, куда мы направляемся? – спросил он.
– В Лэйвенэм или Пирпойнт, – ответил Куинн. – Зависит от того, на каком съезде мы свернем с хайвэя, двенадцатом или четырнадцатом.
– Приходилось бывать?
– В обеих, да по нескольку раз, – буднично ответил Куинн. – И пока ты не спросил, существует ли туристический справочник по тюрьмам, скажу: Лэйвенэму можно дать одну звезду, а Пирпойнт пора закрывать.
– Почему не спросить охранника, куда нас везут? – Гарри не терпелось покончить с мучительной неизвестностью.
– Потому что он назовет не то место, чтобы мы отвязались. Если Лэйвенэм, то единственное, из-за чего стоит волноваться, это в какой блок тебя поселят. Ты новичок, и тебя могут отправить в корпус «А», где жизнь намного легче. Ветераны вроде меня обычно отправляются в корпус «Д», где нет никого моложе тридцати и ни одного с судимостью за насилие. Идеальная обстановка, чтобы затаиться, не лезть на рожон и мотать срок. Берегись корпусов «В» и «Г» – там полно алкоголиков и психопатов.
– Что же я должен сделать, чтобы наверняка попасть в корпус «А»?
– Скажи принимающему офицеру, что ты праведный христианин, не куришь и не пьешь.
– Вот уж не думал, что в тюрьме разрешается выпивать, – сказал Гарри.
– Не разрешается, балда, – сказал Куинн. – Но за наличные, – добавил он, потерев большим пальцем о кончик указательного, – охранник мгновенно превращается в бармена. Их даже сухой закон не останавливал.
– С чего же мне начать?
– Главное – получить хорошую работу.
– А какая там есть?
– Уборка, кухня, лазарет, прачечная, библиотека, работа в саду и в тюремной церкви.
– И как попасть в библиотеку?
– Сказать, что умеешь читать.
– А сами что говорите?
– Что учился на шеф-повара.
– Это, наверное, интересно.
– Ты, похоже, так ничего и не понял, – заметил Куинн. – Никогда я на шефа не учился, но позабочусь, чтобы меня отправили на кухню, а это лучшая работа в любой тюрьме.
– Почему?
– Выходишь из камеры до завтрака и возвращаешься только после обеда. На кухне тепло и меню получше. Ага, мы едем в Лэйвенэм, – сказал Куинн, поскольку автобус свернул с хайвэя на двенадцатом съезде. – Это хорошо, потому что теперь мне не придется отвечать на твои дурацкие вопросы о Пирпойнте.
– А про Лэйвенэм? Самое важное, – попросил Гарри, не задетый сарказмом Куинна, поскольку подозревал, что ветерану нравилось проводить мастер-класс такому усердному ученику.
– Слишком много всего рассказывать, – вздохнул тот. – Просто держись поближе ко мне, как только нас зарегистрируют.
– Но разве вас не сразу отправят в корпус «Д»?
– Не отправят, если мистер Мэйсон не дежурит, – ответил Куинн, не вдаваясь в объяснения.
Гарри умудрился задать еще несколько вопросов, прежде чем автобус наконец подъехал к тюремной стене. Ему казалось, что он за пару часов узнал от Куинна больше, чем на десятке оксфордских консультаций.
– Держись меня, – повторил Куинн, когда створки массивных железных ворот поползли в стороны.
Автобус медленно двинулся к безлюдному участку заросшей земли, никогда не знавшей руки садовника. Он остановился перед большим кирпичным зданием с рядами маленьких грязных окон. Из некоторых за прибывшими внимательно наблюдали.
Гарри смотрел, как десяток охранников выстроился в два ряда, образовав коридор, ведущий ко входу в тюрьму. Двое с винтовками встали по обе стороны автобусной двери.
– Выходить по двое, – резко скомандовал один. – Интервал между парами пять минут. Без моего приказа никому не двигаться.
Гарри и Куинн просидели в автобус час. Когда их наконец вывели, Гарри поднял взгляд на увенчанные колючей проволокой высокие стены, которые окружали тюрьму по периметру, и подумал, что даже чемпиону мира по прыжкам с шестом не удалось бы сбежать из Лэйвенэма.
Гарри последовал за Куинном внутрь здания, где они остановились перед столом с сидевшим за ним офицером. Тот был одет в изрядно поношенную и засаленную синюю униформу с пуговицами, которые давно потеряли блеск. Изучая список на своем планшете, он выглядел так, будто уже отбыл пожизненный срок. Затем улыбнулся при виде очередного постояльца.
– С возвращением, Куинн, – сказал офицер. – Увидишь, с твоей последней отсидки здесь мало что изменилось.
Куинн усмехнулся:
– Я тоже рад вас видеть, мистер Мэйсон. Не окажете ли любезность велеть коридорному отнести багаж в мой дежурный номер?
– Не искушай судьбу, Куинн, – сказал Мэйсон. – Иначе, боюсь, мне будет трудно удержаться и не сказать новому доку, что ты не эпилептик.
– Но, мистер Мэйсон, я могу это доказать. У меня есть медицинское заключение.
– Из того же источника, что и твой сертификат шеф-повара, – парировал Мэйсон, переключая внимание на Гарри. – А вы кто?
– Это мой приятель, Том Брэдшо. Не курит, не пьет, не ругается и не плюется, – выпалил Куинн, прежде чем Гарри успел раскрыть рот.
– Добро пожаловать в Лэйвенэм, Брэдшо, – сказал Мэйсон.
– Капитан Брэдшо, по правде говоря, – вставил Куинн.
– По правде говоря, лейтенант, – поправил Гарри. – Я никогда не был капитаном.
Куинн бросил разочарованный взгляд на своего протеже.
– Первый срок? – спросил Мэйсон, внимательнее вглядываясь в Гарри.
– Да, сэр.
– Отправляю вас в корпус «А». Как только вымоетесь в душе и получите на складе тюремную робу, мистер Хесслер отведет вас в камеру номер три-два-семь. – Мэйсон сверился с планшетом, прежде чем повернуться к молодому офицеру, который стоял рядом и поигрывал дубинкой.
– Есть надежда присоединиться к моему другу? – спросил Куинн, как только Гарри расписался в журнале регистрации. – В конце концов, лейтенанту Брэдшо необходим ординарец.
– Ты последний, кто ему нужен, – ответил Мэйсон.
Гарри хотел было заговорить, но карманник ловко вытянул из носка сложенную долларовую банкноту и в мгновение ока опустил ее в верхний карман кителя Мэйсона.
– Куинн тоже направляется в камеру три-два-семь, – сообщил Мэйсон младшему офицеру. Если Хесслер и заметил сделку, то комментировать не стал.
– Вы двое, за мной, – вот было все, что он сказал.
Куинн поспешил за Гарри, пока Мэйсон не передумал.
Новоиспеченных узников повели по длинному кирпичному коридору, и вскоре Хесслер остановился у маленькой душевой с двумя узкими, привинченными к стене деревянными скамейками, на которых валялась пара полотенец.
