Я могла бы с ходу возразить против такого плана. В нем было столько слабых мест, что в целом он представлялся мне одним единым недостатком. Но возражать не стала. Что толкового может предложить человек, никогда не имевший отношения к сыску? Сразу, навскидку: соседи настороженно отнесутся к посторонним, разыскивающим пострадавших после случившегося с ними несчастья, и отвечать на вопросы будут неохотно. Органы следствия тоже не оставят нас без внимания. «Оно нам надо?» — так, помнится, выразился Иван. Но пусть будет так, ладно! Криминала в наших действиях я не усматривала.
— Хорошо, Костя, давай пройдем по соседям, — согласилась я после короткого раздумья, — но с одним условием. Ходить будешь ты один. — И, видя его недоуменно приподнявшиеся брови, пояснила, слегка покривив душой: — Не по душе мне твоя затея. Слишком она сырая.
Один так один. Возражать он не стал, и, быстро собравшись, мы вышли из дома.
Некоторое время мы ехали молча. Я не ждала от него вопросов и, дав ему время на размышления, заговорила сама, пытаясь прояснить не окончательно ясную для меня самой картину, чтобы по неосведомленности не наломал он дров, когда мы их отыщем.
— Давай, Костя, подумаем, почему находящийся внутри человек не мог поджечь дом Семиродовых?
— Не мог, — убежденно ответил он. — Наверное, у него были на это какие-то свои причины.
— Может быть, и он предпочел удалиться через открытое окно спальни. Знаешь, Костя, все-таки не думаю, что это я его спугнула. Скорее всего я его просто не застала. Да и в спальне я пробыла очень недолго. За это время он не успел бы обежать вокруг дома, поджечь факел и забросить его в дверь. Да и решеточка там есть в одном месте, проволочная… Значит, действовали как минимум двое. Может быть, дядя с племянником? Как думаешь?
Костя смотрел прямо перед собой, не отрываясь и играя желваками на скулах от напряжения. Мыслительный процесс был налицо!
— А почему бы и нет? — ответил он наконец.
— Пусть так, — согласилась я. — А зачем им это понадобилось?
— Чтобы никому ничего не платить, зачем же еще! Тебе известна сумма, которую рокеры запросили за дом? Нет? Может, сжечь его оказалось проще, чем расстаться с такими деньгами?
Красиво рассуждает, заслушаешься. Может, я и прислушалась бы к его доводу и приняла его во внимание, если бы не одно «но».
— Костенька, ведь этих рокеров можно просто не пустить во двор, всего лишь заперев калитку. Они нахрапом не лезут, серьезного скандала не хотят, только шумят. Я тому свидетельница. Не дешевле ли обошлось бы Семиродовым послать их далеко и надолго?
— Но дом-то сгорел? — настаивал он.
— Да. Со всеми потрохами. И, заметь, вовремя, строго по прогнозу Ивана, понимаешь?
— Нет, — ответил он честно. — Не понимаю. Запутанно все. Хватит, Татьянка, со мной, как с маленьким, разговаривать. Дом сгорел, и Иван знал, когда ему гореть, значит, или сам сжег, или поджигатель ему известен. И он нам его назовет.
Что ж, бывает, что и недооцениваю я Константина, а значит, временами отношусь к нему необъективно. Он меня убедил. Едем. Хотя, собственно, уже приехали…
Об одном я умолчала: не рассказала сэнсэю о собаке под одеялом. Деталь, если можно так сказать, наверняка немаловажная, но непонятная мне полностью. Объяснить этот факт ничем, кроме как буйным помешательством того, кто это сделал, я не могла, но это скорее всего не соответствовало действительности.
Я свернула на улицу, на которой меня вчера остановил Аладушкин.
— С какого дома начнем расспросы? — поинтересовалась я.
— Да хоть с этого. — Костя показал на крайний в ряду, но я проехала мимо.
— Давай попробум поискать не погорельцев — а то вдруг мы их спугнем, — а одного местного алкаша, Аладушкина. Он их прекрасно знает и вполне может помочь нам найти их. За бутылку он расспросит местных лучше нашего.
— Давай, но…
Договорить Костя не успел. Я резко затормозила, отчего он уперся рукой в лобовое стекло. На его возмущение я не обратила никакого внимания, потому что, высунувшись в окно, насколько это было можно, рассматривала человека в военной форме с папкой в руке, выходившего из дома, мимо которого мы только что проехали.
Костя пошипел еще немного и умолк, терпеливо ожидая, что я еще выкину.
— Не придется тебе изгаляться и уговаривать незнакомых людей рассказывать то, о чем они скорее всего и слыхом не слыхивали. Видишь вон того мужика, в форме, с папочкой?
— Ну?
— Это пожарный инспектор. Как ты думаешь, что он здесь делает? Правильно. Пожар оформляет! Вчера неподалеку сгорело строение, и он ищет очевидцев. А? — Я улыбнулась его недоуменному и все еще насупленному виду. — А с Семиродовыми, как с потерпевшими, он должен побеседовать в первую очередь. И в протоколе должен обязательно адрес указать, где потерпевшие прописаны. Ну как?
Бывает, что доходит до Кости не сразу, но если уж дошло, то накрепко, и дополнительных пояснений не требует. Не говоря ни слова, он открыл дверцу и уже собирался бежать за инспектором, но я придержала его, попросив оставаться на месте. Почему-то я решила, что у меня это получится лучше.
Минут через десять я уже вернулась с адресом Ивана Сергеевича Семиродова, записанным на клочке бумаги, и устной рекомендацией инспектора, данной мне как родственнице Семиродовых, приехавшей к ним в гости из ближнего зарубежья и растерявшейся при виде пожарища, поискать Ивана в мясных рядах центрального рынка, где он работает продавцом.
— Здорово! — оценил мой успех Костя. — Я бы так не смог.
— Ничего, Константин, твои подвиги еще впереди, — успокоила я его.
Без лишней спешки мы двинули к центру города, намереваясь посетить центральный рынок. Если нам не удастся сейчас же поговорить с Иваном, что могло быть вполне вероятным из-за многолюдности места, мы могли бы посмотреть на него со стороны, чтобы удостовериться в его принципиальной доступности для Костиных лап.
Когда на магистрали, ведущей в центру, мне наконец-то удалось пристроить машину в плотном потоке автотранспорта, мимо нас, пробираясь в таком же насыщенном встречном потоке, проплыла знакомая никелированная «Хонда» с наездницей без шлема, затянутой в черно-кожаный прикид, сидящий на ней как перчатка, подобранная по руке владельца.
— Красиво! — высказал Константин свое впечатление, проводив Лозовую почти восхищенным взглядом.
— Да, — согласилась я с очевидным фактом, не слишком довольная его интересом.
Прикинув, как лучше убраться с магистрали, чтобы не потратить много времени на возвращение, я решила попасть на объездную дорогу раньше Екатерины, знающей городские ходы-выходы хуже меня.
Вариант был найден, маршрут изменен, а на вопросительный взгляд Константина я ответила, что девица на зеркальном мотоцикле, которой он залюбовался столь беспардонно, есть не кто иная, как Екатерина Лозовая, та самая рокерша, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, и что сейчас будет полезней не устраивать бесполезные смотрины Ивану, а постараться поближе познакомиться с мотоциклистами и оправдать меня в их глазах, как не имеющую никакого отношения к пожару. Извиниться перед Лозовой за вчерашний невольный обман стоило и, возможно, даже было выгодно.
