— О господи! — Она снова прислонилась к стене и посмотрела на Крамера.
Его лицо было мрачно.
— Я не верю, что так все и было, Грейс! Я знаю О'Коннелла… но все же почему-то не все понимаю. Много лет я выслеживал его, и встречался с ним, и всякий раз пытался выведать у него правду. Но за пять лет я по-прежнему не сумел понять, что произошло на самом деле, а он до сих пор не дал мне вразумительного объяснения.
— Не хотите же вы сказать… Он не убийца, Джон, кем бы он ни был!
Крамер пожал плечами.
— Я уже говорил, в том, что касается О'Коннелла, важно то, о чем он умалчивает! — Он коснулся рукой ее лица. — Поехали со мной в Париж, Грейс!
— Что?
— Поехали со мной в Париж. Вместе посмотрим на Линдберга. Станем свидетелями его триумфа.
— Ах, Джон! — Она отстранилась от него и зашагала по коридору. Эта рука на ее лице… как хорошо ей был знаком этот жест! О'Коннелл сделал бы в подобный момент то же самое: мягко коснулся бы ее лица.
— Вы хотели знать, вот я вам и рассказал! Я не отдам вас ему!
Она подходила к дамской комнате, и он шел прямо за ней.
— Сейчас я не могу ясно мыслить. Это слишком!
— Джон, душка!
Это была блондинка, недавно стоявшая с Грейс возле умывальников. Та, которая знала об измене все.
— А, Барбара!
— Куда ты запропастился? Мы везде тебя искали. Сесил решил, что ты пошел домой, но я сказала ему: «Не будь дураком! Джон никогда не ушел бы не попрощавшись!»
Крамер беспомощно смотрел мимо блондинки на Грейс, которая воспользовалась случаем и ушла. Она вернулась к танцам, джазу и коктейлям. К Додо, которая взяла в баре кучу лимонных долек и одну за другой скармливала их Хэмфри и Топпингу, держа каждую дольку в своих острых красных коготках и засовывая их в жадные рты.
Выходя из клуба, Грейс была уверена, что Крамер ждет ее на улице. Но его не было. Она не могла с уверенностью сказать, почувствовала ли она облегчение, разочарование или и то и другое, а только остановила такси и села в него в одиночестве.
Такси поехало на север. Водитель пытался заговорить с ней, а ей хотелось помолчать. Он почему-то продолжал тараторить о новых стадионах для скачек борзых, которые строились в Уайт-Сити и Харрингее. Собачьи бега никогда не интересовали Грейс, и даже в лучшие времена она не нашлась бы что ответить. Слушая его, она лишь сжимала и разжимала кулаки на коленях.
С ней происходит что-то ужасное! Она чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Это стучало в ее голове, переворачивало ее изнутри. Когда она посмотрела в окно, это эхом отражалось даже на небе — в абсолютной энергии дня, пробивающегося сквозь сгущающуюся ночь, взрыве красок, называющемся зарей.
Где-то на заднем плане ее сознания болтал таксист.
— Вот высажу вас и поеду обратно в Криклвуд. Домой к жене. Устроюсь под покрывалом с фитильками и хорошенько высплюсь. Прекрасно…
— Анемзи, — прошептала Грейс себе под нос.
Часть третья ПОЛЕТ
23 мая 1927 года.
«Жители Уэст-Энда!
Только что на Бик-стрит рядом появились меню двух новых ресторанов, и каждое вызывает еще больший интерес из-за существования и близости другого. Позвольте объяснить.
«Пир — низкий жир» — это место, где подают в точности то, что написано в меню. Порции крошечные, пища без жира (а следовательно, и вкуса). На хлебе размазано нечто, не имеющее ни малейшего сходства с маслом. Майонез… Что ж, достаточно сказать, что это никакой не майонез. И все же в обеденный час это место битком набито народом, а к столикам, стоящим снаружи, выстраиваются длинные очереди. Господи! Как же мы в наши дни обеспокоены своими фигурами! Я предсказываю, что эта страсть продлится до конца августа, когда «Селфридж» до последней нитки распродаст коллекцию своих великолепных купальных костюмов, а затем мы все снова начнем объедаться!
Рядом располагается ресторан «Ла Ронд». На окне этого ресторана приклеена газетная статья, предупреждающая об опасности диет. Подаваемая там еда оберегает вас от подобных опасностей. Вчера я зашла туда отведать копченой трески под сливочным соусом. Должна признаться, что это был самый божественный соус, который я когда-либо пробовала! Хотя следует заметить, что совершенно сухая копченая треска, подаваемая в «Пире — низком жире», как ни странно, ничем не отличается по вкусу. Правда, если сравнить два меню, начинает вырисовываться некоторое сходство предлагаемых блюд. Мне кажется, следует заглянуть за кулисы и исследовать кухню этих двух соседей-соперников. И наконец, удивитесь ли вы, узнав, что клиентуру «Пира — низкого жира» большей частью составляют толстяки, а посетители ресторана «Ла Ронд» стройны, как газели?
Но довольно об обедах! Умоляю вас ближайшим вечером пятницы или субботы посетить клуб «Ривьера» на Ковентри-стрит и некоторое время погулять по крыше. Да, в летний сезон там можно отдохнуть на открытом воздухе. Играет очень хороший джаз, неплох дансинг. «Ривьере» стоит поаплодировать за подобный риск. Я уверена, впереди ненастные мокрые ночи, но и к этому там готовы. Над крышей есть что-то вроде навеса, и я не могла не заметить огромное количество зонтов на крюках у подножия лестницы. Так что сейчас у меня есть куда пойти с одним моим знакомым американским джентльменом, когда он в очередной раз затоскует о летних крышах Нью-Йорка. Однако должна вас предостеречь: если ваш бойфренд любит быстрый, бурный чарльстон, не ходите с ним туда! При быстрых поворотах он может вылететь за пределы танцевальной площадки и увлечь вас за собой!
Недавно я получила письмо от мистера Рансетта из Камбервелла, в котором он любезно предлагает сопровождать меня на все увеселительные мероприятия. Он написал, будто его «тронула и опечалила» моя колонка от 18 апреля, оплакивающая положение умной женщины, обделенной вниманием джентльменов, а также упоминаниями о Хороших Девочках, Плохих Девочках и Дьявольском парне, с которым я встречаюсь в последнее время. Он уверяет, что у него сохранились все зубы, почти все волосы и он делает очень разумные предложения. Хотя я благодарна ему за такой град заманчивых предложений, счастлива сообщить, что в данный момент не нуждаюсь в услугах мистера Рансетта. Девушки, я уверена, вы сами разберетесь, что привлекает вас больше: вкусная еда или голод. А я чаще сейчас обедаю в «Ла Ронде», чем в «Пире — низком жире». (Хотя, как я уже говорила, мне нужно заглянуть за кулисы…)
А теперь, читатели, я отправляюсь в небольшую увеселительную поездку и на следующей неделе писать не буду. Скучайте по мне, но не плачьте, иначе смоете ваш макияж! Если будете хорошо себя вести, я черкну вам открытку.
Дайамонд Шарп
От редактора. Мисс Шарп, находящаяся в настоящее время в увеселительной поездке, просила меня передать от своего имени следующее послание Чарльзу А. Линдбергу: «Молодчина, Линди! Я знала, что ты это сделаешь».
