— Мистер Гамильтон-Шапкотт сейчас к вам выйдет. — Дворецкий жестом пригласил Грейс сесть в один из красных шезлонгов. — Располагайтесь, пожалуйста. Не желаете ли чаю с бисквитами?
— Ггейс, догогая! — Шеридан выступал в белой хлопчатобумажной рубашке волнистого романтичного кроя и серых фланелевых штанах. Без обычного макияжа он имел забавно-невзрачный вид. — Я так гад, что ты пгишла! — Он посторонился, чтобы дать пройти дворецкому. — И пгизнаться, немного удивлен. Я думал, ты совсем забыла о нашем уговоге.
— Ничего не забыла. Боже мой, как изменилась эта комната! Я, кажется, припоминаю отделку бисером и полотна великих английских мастеров. Гейнсборо и прочих.
— Вегно. И все такое. — Он сделал большие глаза, скинул тапочки и плюхнулся в один из шезлонгов.
Она села в другой, сняв туфли и поставив их на коврик перед собой.
— Я подумал, что если полностью пгеобгажу дом, он станет полностью моим и пегестанет быть домом отца.
— И тебе это удалось.
Он помотал головой.
— Может быть, он больше не в его стиле, но это больше его дом, чем когда-либо. Он пгисутствует за всеми этими золочеными госписями и пгоизведениями искусства, кгитикуя мою глупость и стгасть к мишуге. У меня внизу стоит большой египетский сагкофаг, я его тебе потом покажу. Иногда мне снится, что отец выскакивает из него, весь пегепеленутый, как мумия.
Грейс невольно рассмеялась.
— Еще одна пгоблема — Сесиль. — Он откинулся на спину и глядел в потолок, скрестив руки за головой. — Ты когда-нибудь встгечалась с моей женой Сесиль? Бывшей женой, я бы сказал. Мне ужасно хотелось пгоизвести на нее впечатление. Все, что здесь сделал, я сделал для нее. Но она ушла, и все кажется бессмысленным.
— Мне очень жаль.
— Не надо. Это моя собственная глупая ошибка. Дворецкий принес поднос с чаем и бисквитами.
— Дженкинс, вы великолепны. Поухаживайте за дамой, хогошо? Славный малый.
Молчаливый Дженкинс в белых перчатках налил чай, кивнул и удалился.
— Как ты, Ггейс? Ты сегодня выглядишь немного гасстгоенной. Встгетила на вечегинке слишком много стагых дгузей? У Дженкинса есть чудесное сгедство, если тебя это интегесует. По-видимому, он пегенял его от своей матушки.
— Нет, спасибо. Сейчас все пройдет.
Шеридан недоверчиво поднял брови.
— Послушай, если ты действительно хочешь знать. Я оказалась в неприятном положении из-за мужчины… вернее, из-за двоих мужчин.
— Но ведь ты была занята!
— Более того, я только что лишилась работы. Я нехорошо себя повела. Сейчас я об этом жалею, но, честно говоря, мне хотелось бы ненадолго уйти из дома. Мамино неодобрение и Нэнси… Сейчас это было бы слишком.
— Как интгигующе! Что ж, ты всегда можешь пожить у меня. Я буду гад твоему обществу. — Увидев, что Грейс открыла рот, чтобы запротестовать, он добавил: — Я сказал, Ггейс. Мы семья, ты и я.
— Спасибо. — Эмоции настолько переполняли ее, что она не могла больше ничего сказать. Только сидела с чашкой чаю и разглядывала артефакты в стеклянном шкафу.
Шеридан посмотрел в ту же сторону.
— Ты, навегное, считаешь мою египетскую коллекцию нелепой… догогое хобби для избалованного богатого мальчика.
— Вовсе нет.
— Я бы не стал осуждать тебя, даже если бы ты так считала. — Он встал, подошел к высокому книжному шкафу и взял оттуда тяжелый альбом. — Посмотги. — Он перевернул пару страниц и протянул ей.
На одной фотографии была изображена шеренга мужчин, опирающихся на заступы, кирки и прочие инструменты. Все они были в коротких штанах, тяжелых ботинках и широкополых шляпах, и все они выглядели счастливыми. Что было изображено на остальных фотографиях, определить было сложно. Темное пространство с различными неразличимыми предметами.
— Это могила знатного человека… мы полагаем, что это был пгавитель Луксога. Я пгисутствовал, когда ее откгыли. Я пегвым вошел в нее. Посмотги на это.
Он перевернул страницу. Еще одна фотография: какие-то черные, похоже обуглившиеся, предметы.
— Это внутгенние огганы цагицы. Их вынули из тела после смегти. Я пгивез их сюда и подагил Бгитанскому музею. Сегодня они находятся там в сейфе. Думаю, сотгудники музея боятся, что если их слишком часто оттуда вынимать, они пгосто могут газложиться. Само то, что они еще существуют, — чудо. Но я надеюсь, что когда-нибудь изобгетут машины и устгойства, котогые позволят пгоанализировать их более тщательно, выяснить, что цагица ела, как она умегла, сколько ей было лет. Я хочу хогошо узнать ее и думаю, когда-нибудь мы ее узнаем. Она долго ждала, чтобы мы ее гасшифговали, и, надеюсь, еще немного подождет. Надеюсь, я до этого доживу.
Грейс снова посмотрела на шеренгу улыбающихся людей перед могилой знатного человека.
— Египетская знать бгала все свои любимые вещи в заггобный миг, — сказал Шеридан. — Могила этого пгавителя почему-то была более личной, более откговенной, чем более пышные могилы. Стены были гасписаны изобгажениями пгазднеств: людей, иггающих на музыкальных инстгументах и гоняющихся дгуг за дгугом. Был там и погтгет кгасивой женщины, несомненно его жены, в длинных белых одеждах. Много высохших виноггадных лоз.
— Мне кажется, я знаю одного-двух человек, которые хотели бы взять с собой в Великое загробное путешествие подобные воспоминания, — сказала Грейс.
Шеридан отложил фотоальбом в сторону.
— Моя мама ушла из жизни так же полностью, как эти египтяне. Вероятно, в некотором смысле еще полнее. То, что она мне гассказала умигая, — на самом деле лишь фгагменты, но они показали мне совсем дгугую женщину, не ту, котогой я ее считал. И фактически пегспективу моей жизни тоже.
— Как это? — Грейс осушила свою чашку.
— Это может показаться смешным, но я никогда не понимал себя, если погазмыслить в этом контексте. Если бы агхеолог гаскопал мою семью, он бы сгазу гешил, что что-то не так. Смотги: мама была мягкой и утонченной, а отец ггубым севегным пгомышленником. Человеком, вагившим плохое пиво для людей, котогые не умеют ничего лучшего, как только пить его. Да, это очень плохо, семейное пьянство, но не говоги! Ты видишь несоответствие, не так ли? Как сошлись двое таких газных людей? А я, их сынок со стганностями?
— Но безусловно, ни одна семья не имела бы смысла, если рассматривать ее в таком аспекте, — сказала Грейс. — Люди влюбляются по самым странным причинам. А что касается детей… никто не может угадать, что из них вырастет.
— Вегоятно, ты пгава. — Он налил еще чаю. — Возможно, я газвил свою личность в пику папе.
— Ну, так далеко я бы не заходила…
— Я и не пгедполагал, что ты зайдешь так далеко, но ведь твой отец был совегшенно очаговательным человеком, насколько я его помню. Культугным, интеллигентным человеком… дагвинистом. Должно быть, это было стганно: наши матеги, две близкие школьные подгуги, сошлись с двоими фактически полягно пготивоположными мужчинами. Как они, навегное, удивлялись, когда в их мужьях пгосматгивалось сходство. И как пгекгасно, что две семьи так долго были тесно связаны.
