Должно быть, обещание. И еще - широко раскрытые зеленые глаза, легкая дрожь в голосе Медлин, когда она жаловалась, что его поцелуй слишком груб.
Проклятие! А ведь ее поцелуй был таким неумелым, поспешным, скорее намеком на истинный поцелуй! Он не мог утолить жажду мужчины, а лишь пуще разжег ее. И все же… Этот поцелуй тронул душу Анатоля, пробудил в нем странные, непривычные желания - подхватить свою маленькую женушку на руки и нежно баюкать, делать ей приятное, давать необдуманные обещания.
Анатоль осушил бокал, резким движением поставил его на стол. Боже, как он взволнован! Можно подумать, что это ему, а не Медлин предстоит лишиться девственности.
Может быть, следует как-то подготовиться? Он провел ладонью по подбородку, нахмурился, уколовшись о щетину, потом стал рассматривать свои большие руки, которые могли быть скорее у конюха или крестьянина, нежели у джентльмена. Нельзя ли как-нибудь свести эти мозоли? А ночная рубашка? Анатоль так привык спать, нагишом, что ему и в голову не приходило обзавестись подобным нелепым одеянием.
Черт возьми, о чем он только думает? Анатоль опустил руки, ошарашенный странным направлением своих мыслей. И откуда такие мысли могли взяться в его голове?
Как будто непонятно, подумал он, стиснув зубы. Это все она, Медлин! Выбранная для него невеста. Огненная женщина. Если он не побережется, то…
Обостренное внутреннее чувство подсказало вдруг, что поблизости посторонний. Шаги в вестибюле. По замку шел кто-то, кому вовсе не следовало находиться здесь в это время. Анатоль прижал пальцы к вискам, сосредоточился.
Это… Фитцледж. Анатоль нахмурился. Что могло привести сюда Искателя Невест ночью, именно этой ночью? Он проследил за шаркающими шагами Фитцледжа, приближавшимися к столовой, и, как только старик достиг двери, взглядом распахнул ее.
Уилл и второй лакей оторвались от работы, слегка удивились, увидев на пороге священника. Впрочем, челядь замка Ледж привыкла к странностям. Слуги лишь пожали плечами и снова принялись составлять на подносы грязную посуду.
Фитцледж кивком поздоровался с ними и направился в Дальний конец зала, где его ждал Анатоль.
Он стоял, скрестив на груди руки, и лицо его отнюдь не выражало радости.
Он сразу заметил, что маленький священник выглядит необычно: с непокрытой головой, растрепанными волосами, а главное - без привычной своей безмятежности. Он взволнованно заговорил:
– Простите за вторжение, милорд. Я не собирался вас тревожить, но кое-что весь день не дает мне покоя… и я не мог заснуть, не посоветовавшись с вами.
– Именно сейчас? Не могли подождать до утра? Черт побери, сегодня моя первая брачная ночь!
– Да, знаю. Именно потому я и испытал такое облегчение, поняв, что вы еще не… - Фитцледж покраснел, - не заняты.
Анатоль мельком глянул на часы. Наверное, Медлин уже легла в постель, и к ее нагому теплому телу прикасаются прохладные простыни…
Мысленно он выругался, послав священника ко всем чертям. Потом безнадежно вздохнул и сказал:
– Ладно, старина. Я могу уделить вам пятнадцать минут, но не больше.
– С глазу на глаз, - попросил священник.
Анатоль велел слугам выйти. Едва за ними закрылась дверь, он усадил Фитцледжа за стол и налил ему вина. Не успел тот пригубить бургундское, как Анатоль нетерпеливо проговорил:
– Ну, так что у вас случилось?
– Надеюсь, что ничего серьезнее глупых старческих страхов, но… - Фитцледж подкрепился глотком вина. - Этим утром в церкви произошло нечто странное.
– Так оно и есть. Я женился.
Священник, однако, не откликнулся на шутку Анатоля. Он смотрел в бокал с вином, и тень раздумья туманила его ясные глаза, словно грозовая туча, наползающая на безоблачное небо. Старик и вправду был очень обеспокоен.
Анатоль присел рядом с ним.
– Расскажите мне, что случилось, - попросил он уже мягче.
Фитцледж отставил бокал, руки его слегка дрожали.
– После того, как вы и ваша жена покинули церковь, я заметил на церковном дворе женщину. На ней был длинный плащ с капюшоном, так что лица ее разглядеть я не мог, видел только, что она рыдала над могильной плитой. Она оставила розу на могиле Тайруса Мортмейна.
Брови Анатоля взлетели вверх. Мортмейн! Этого имени он научился бояться с детства. Заклятые древние враги, подлое и злобное племя, издавна домогавшееся земель, Сентледжей! Кровная вражда между Сентледжами и Мортмейнами длилась не одно столетие и давно стала легендой. Когда это имя слышал дед Анатоля, он неизменно отворачивался и сплевывал на пол.
Анатоль не плюнул, а просто выругался:
– Тайрус Мортмейн! Этот мерзкий ублюдок! Кто может его оплакивать, кроме круглого идиота или… или…
– Или другого Мортмейна, - докончил за него Фитцледж.
Анатоль задумался, но быстро отверг эту неприятную мысль.
– Нет, это невозможно. Все Мортмейны мертвы, а последний из них уничтожен несколько лет назад. Мне рассказывали, что после убийства моего дяди Уатта мой дед преследовал Тайруса, чтобы положить конец его злодеяниям. Он загнал врага в его собственный дом. Вы ведь сами там были в ту ночь, разве нет?
– Да, я хорошо помню эту страшную историю. Чтобы не попасть в руки преследователей и избежать правосудия, Тайрус заперся в доме вместе со всеми слугами и домочадцами и поджег его. Он не пощадил даже жену и дочерей.
– И никто не мог спастись?
– Из такого пекла? - Фитцледж содрогнулся. - Нет. Удалось вытащить только самого Тайруса - живым, но сильно обгоревшим. Он прожил еще ровно столько, чтобы успеть раскаяться, и умолял меня похоронить его на церковном дворе. Ваш дед сильно разгневался, узнав, что я исполнил эту просьбу, но разве мог я отказать умирающему?
Фитцледж вздохнул.
– Я справил самую простую поминальную службу, на которую никто не пришел. Кем же могло быть несчастное создание, плакавшее на могиле Тайруса? Через столько лет… Когда я приблизился, женщина исчезла так быстро, что я испугался. Мне пришло в голову, что это… дух.
– Вряд ли, Фитцледж. Дядя Адриан всегда говорил, что в Мортмейнах есть только одна хорошая черта: уж если они умирают, то насовсем.
– Тогда кто это мог быть?
– Не знаю. - Анатоль откинулся на спинку стула, потирая онемевшее плечо. Наследие Сентледжей мучило его все эти годы, но, по крайней мере, от одной пытки он был избавлен. От Мортмейнов. Если они войдут в его жизнь, она превратится в сущий ад. - Женщина могла быть кем угодно, - пробормотал он. - Нищая цыганка или полоумная деревенская девка, которая по безграмотности перепутала могилы…
Анатоль помолчал и неохотно добавил:
– Но для вашего спокойствия, Фитцледж, я займусь этим делом.
– Благодарю вас, милорд. Для меня будет большим облегчением, если вы сделаете это как можно скорее.
