Возможно, Екатерина считала Симона опасным, но, когда он потерял благосклонность короля, она как будто забыла про него. По крайней мере, он так думал, до той ночи…
В тесном окружении гвардейцев Симон прошел к освещенному факелами входу. Невзирая на то что Симон сдал все оружие и вел себя спокойно, капитан Готье был настороже и очень внимателен. Как только Симон вышел из «Медной лошади», ему сразу предоставили коня.
Несмотря на заверения Готье, что королева желает всего лишь коротко переговорить с ним, Симон не мог не испытывать напряжения, проходя в полумрак крепости. Когда за ним захлопнулась входная дверь, он представил себе, как легко можно исчезнуть навечно за этими толстыми стенами в считанные мгновения. По спине его пробежал холодок – ощущение, совершенно ему незнакомое.
Страх. Но не за себя, а за ту женщину, которая осталась в гостинице, тревога, что Мири будет делать, прогнувшись покинутой в незнакомой гостинице и увидев, что его нет, не зная, что с ним стало. Будет ли она его искать, рискуя попасть в руки Темной Королевы? Продолжит ли поиск Серебряной розы самостоятельно?
У нее было оружие. Симон оставил свой меч в комнате, хотя он даже не представлял себе, что Мири когда-либо им воспользуется. Он скорее допускал, что оружие будет украдено и использовано против нее, и его собственный меч мог пронзить ее…
Симон стиснул зубы. Он не был паникером, воображающим себе страшные картины. Тем более не время становиться таким сейчас, когда особенно требуется спокойствие и ясное мышление. Если бы Екатерина вознамерилась уничтожить его после всех этих лет, он давно был бы мертв. Готье был из тех улыбчивых мерзавцев, которые способны с легкостью перерезать человеку горло, извиняясь за доставленную неприятность. У Симона не было оснований полагать, что ситуация отличалась от той, которую представил Готье. Королева прочла его донесения, и они ее встревожили. Но Симон отсылал свои рапорты в течение нескольких месяцев. Почему Екатерина вдруг срочно захотела допросить его?
Симон признался себе, что им владеет любопытство и что Темная Королева все еще опасна. Чем раньше он закончит переговоры с ней и вернется к Мири, тем спокойнее будет у него на сердце.
Как только Симон оказался за стенами замка, Готье расслабился. Отпустив гвардейцев, капитан проводил Симона к главной лестнице, широкой и прямой, поднимавшейся в верхние покои. На потолке красовался вензель Екатерины Медичи.
«Словно кто-то мог сомневаться, кто в этом доме хозяйка», – подумал Симон.
Зал всколыхнул неприятные воспоминания о его последнем визите в Шенансо, когда он должен был рапортовать королю о походе на остров Фэр. Он был изнурен, раздосадован неудачной попыткой раздобыть «Книгу теней» и срывом ареста колдуна Ренара, неспособностью справиться с собственными подчиненными, увлекшимися разбоями и поджогами, сгорал от вины перед Мири за все, что он ей сделал.
Мрачное настроение сыграло с ним плохую шутку, когда он попал на какое-то придворное торжество. Торжество? Нет, это было похоже на оргию. Полуобнаженные куртизанки сидели на всех ступенях лестницы. Они улюлюкали и выкрикивали непристойные приветствия Симону, пытаясь задушить его обнаженными грудями.
Симон отпрянул, когда, повернувшись, столкнулся с единственной женщиной, прилично одетой в шелковое платье с фижмами. Она сделала короткий реверанс, закрыв лицо веером. Но, когда она опустила веер, Симон замер от изумления. Из-под странно красного парика и густых румян на Симона смотрел король Франции. И это был человек, которому Симон посвятил себя? Он верил, что Генрих Валуа – молодой и серьезный король, искренний и прямой, страстно озабоченный благоденствием Франции, свободный от всякого зла и коррупции.
У него свело желудок, когда король смачно и звонко поцеловал его в губы, а потом сделал вид, что пришел в ужас от его шрамов. Покраснев, Симон не знал, что делать, куда смотреть, потому что весь двор разразился оглушительным хохотом. И откуда-то из щели наверху за всем этим наблюдала Темная Королева, растянув губы в тонкую улыбку и насмехаясь над его неловкостью.
Чтобы избавиться от неприятного воспоминания, Симон тряхнул головой. Возможно, Мири права. Он немного чопорный и был таким с юности. При дворе Генриха Валуа он наблюдал немало распутства и был готов ко всему. И все же теперь он с облегчением обнаружил во дворце пристойную обстановку.
Было видно, что королева переехала сюда недавно. Измученные слуги переносили шкафы и сундуки, которые еще предстояло распаковать. Курьер в дорожной пыли, как и Симон, промчался мимо, сжимая в руке послание.
Лестница вела в длинный коридор со сводом, зажженные канделябры отбрасывали мерцающие тени на дорогие фламандские гобелены на стенах и на многочисленные двери. Когда Симон и его эскорт подошли к назначенному месту, к ним приблизилась блондинка, и ее легкий акцент показался Симону тревожно знакомым.
– Благодарю вас, капитан Готье. Отсюда сопровождать месье Аристида буду я.
Готье мгновение колебался, затем уважительно поклонился и удалился, оставив Симона наедине с Джилиан Аркур, одной из статс-дам Екатерины. Трудно было подобрать добрые слова для красивых и умных женщин, служивших Темной Королеве. Известные как «Летучий отряд», они соблазняли врагов Екатерины, добывая у них секретную информацию, чтобы держать могущественных вельмож в повиновении.
Во время службы Генриху, сыну Екатерины, Симон старательно избегал знаменитых соблазнительниц… кроме Джилиан. Ему всегда нравилось ее чувство юмора и быстрый ум.
Симон и его бывшая любовница молча и долго смотрели друг на друга. Годы не пощадили куртизанку. Ее красота увядала, розовато-лиловое платье с глубоким декольте открывало слишком много не особенно упругой груди. Вокруг рта пролегли морщины, на лице сказалось чрезмерное увлечение веселыми застольями, бессонными ночами, и все румяна на ее увядающей коже не могли скрыть этого.
Как у многих женщин при дворе королевы, ее глаза были холодными, но при виде Симона они смягчились.
– Симон Аристид! Сколько лет, – произнесла она тихо.
– Мадам Аркур. – Симон учтиво поклонился ей.
Джилиан подплыла ближе в густом облаке духов, которые всегда казались ему слишком приторными. Она убрала прядь с его лба.
– Значит, ты все же решился отрастить волосы. Иногда по утрам, когда солнце играло на твоей бритой голове, я почти слепла от сияния, месье Ле Балафр. Должна заметить, что внешне ты стал лучше, кроме… – Джилиан наморщила нос. – Чистая одежда была бы не лишней.
– Простите, мадам, – сухо ответил Симон. – Но эскорт не дал мне времени освежиться. Кроме того, я давно не бывал при дворе и отвык от королевских приемов.
Джилиан украдкой посмотрела в коридор. Мимо пробежали две служанки, унося охапки простыней и свежего белья в одну из спален. Джилиан подождала, пока они пройдут, и прислонилась к Симону, прошептав:
– Должна признаться, что удивлена видеть тебя. Думала, у тебя хватит мудрости держаться от Темной Королевы подальше.
