– А кто стрелял в вашу бывшую сокурсницу?
– Да вы что! – тряхнул головой Нильский. – Это как раз в собаку стреляли. Окно в моей тачке прострелили. С Женькой ничего не случилось.
– А кто вам поручил похитить гражданку Лукошкину?
– Как вы смеете меня в чем-то подозревать! – возмутился Слава. – Я известная личность, как можно так… И вообще, это уже третий вопрос, а мы договорились только на два.
– Хорошо, – согласился следователь. – Тогда я задам вам этот вопрос в другом месте. Сейчас вызову транспорт с конвоем, и вас доставят в другую больницу – не такую комфортную, конечно, но там вы скорее расскажете мне все – под протокол.
– Нет! – простонал Нильский. – Я же тяжело травмирован и вообще имею право на телефонный звонок.
Он покрутил головой и посмотрел на тумбочку в поисках аппарата.
Человек в белом халате протянул ему свой мобильник.
– Пожалуйста, можете воспользоваться вашим правом.
Слава взял старенький громоздкий телефон. Взял осторожно, словно боялся испачкаться. Набирая номер Гагаузенко, подумал, что полицейское ведомство могло бы закупить для своих сотрудников аппараты и посовременнее. Кстати, у тех полицейских, с которыми ему приходилось общаться, были, между прочим, айфоны.
Гагаузенко не отвечал. Звонить сейчас адвокату не имело смысла. Хотя нет, смысл, конечно, был, но Нильский знал, что известный адвкокат Щеголкин – трепло еще то. Конечно, он примчится и в «Кресты», и в тюремную больницу, но уже утром полгорода будет знать, какую именно операцию сделали известному радиоведущему. Поэтому Слава подумал немного и позвонил в приемную Метлицкого. Вспомнил, что уже поздно, сбросил вызов и снова посмотрел на старенький аппарат. Потом протянул мобильник следователю.
– Хорошо, отвечу на ваш вопрос. Но без протокола, как мы и договаривались.
Человек в белом халате кивнул.
Слава выдохнул. Потом просунул руку под одеяло и потрогал бинты повязки. Ничего не болело, и это успокаивало.
– Лукошкину меня попросил доставить к нему мой тесть Петр Назарович Гагаузенко… А вы не записываете то, что я говорю, на диктофон?
– Можете проверить, – развел руками следователь. – И потом, откуда у нас диктофоны? У нас и на пиво иной раз денег не хватает. К тому же аудиозапись по российским законам не может быть занесена в доказательную базу. И в суде, как правило, не просушивается, не приобщается к материалам судебного заседания.
– Мне это известно, – согласился Нильский. И добавил: – Я отвез Женю, и все. Это все, что я знаю и за что был жестоко наказан.
– Ну что же, вопросов больше нет, – произнес следователь, поднимаясь. – Желаю вам скорейшего выздоровления и возвращения к своим обязанностям.
Нильский достал из-под одеяла руку и протянул человеку в белом халате.
– И вам удачи.
Однако следователь не пожал его кисть, даже сделал удивленные глаза. Затем вышел из палаты. А Нильский подумал, что зря, конечно, он сказал про Гагазенко. Но, с другой стороны, ехать в тюремную больницу не хочет никто. К тому же тесть ничего и не узнает.
Следователь быстро шел по коридору отделения, на ходу снимая с себя халат. Остановился у стойки дежурной медсестры, за которой сидели две девушки. Положил халат на стойку и сказал:
– Спасибо за помощь.
Повернулся, чтобы уйти.
– Товарищ следователь, а что, это и вправду собака была? – поспешила спросить одна из медсестер.
Следователь покачал головой и ответил с грустью:
– Нет, конечно.
– А кто же?
– Поклонница, – произнес следователь таким тоном, словно это и так ясно каждому.
Он направился к выходу, а когда за ним закрылась дверь, медсестра, которая до того молчала, вздохнула:
– Симпатичный какой. Очень похож на артиста из сериала про Красную Шапочку.
Следователь вышел из здания больницы, прошел за угол и остановился возле белого «Лендровера». Открыл дверь и, опускаясь на водительское кресло, произнес:
– Ну что, Дуся, поедем за Женей?
Глава 25
Была почти полночь, когда машина, протащившись по лесной дороге, вползла в гору, остановилась среди сосен и посигналила. Открылись металлические створки ворот, установленных в сложенной из валунов высокой стене. Автомобиль въехал в освещенный двор, мощенный брусчаткой, и остановился. Первым из машины вылез Метлицкий. Сам открыл дверь перед Женей и сказал:
– Прибыли.
Лукошкина осмотрелась: стены, окружавшие двор, были высокими, похожими на крепостные. Да и сам дом был как средневековый замок: с башенками и узкими высокими окошками. Ей показалось, что она почти знает наверняка, куда ее привезли. Но, чтобы удостовериться в правильности своего предположения, спросила Метлицкого:
– Ладога далеко?
– Рядом, – ответил Леонид Иванович, нисколько не удивляясь ее вопросу. – Утром увидишь из своего окошка.
– Значит, до утра я, по крайней мере, доживу, – усмехнулась девушка.
Метлицкий скривился, словно услышал заведомую глупость, но промолчал.
Во двор въехал последний автомобиль. Из нее выбрался Гагаузенко и начал прохаживаться, разминая ноги.
– Какой воздух здесь! – восхитился он. – Лучше, чем на Крите.
Посмотрел на стоящего на ступенях крыльца Метлицкого, но обратился к Жене:
– А вы что скажете?
Жене не хотелось ничего говорить, но показывать свой страх хотелось еще меньше.
– Еще Геродот писал, – ответила она, – что на юге страны гиперборейцев есть большой остров, покрытый хвойными лесами, и такого воздуха, как там, нет нигде в мире. Люди на острове никогда не болеют и живут долго.
– Что за остров? – поинтересовался Гагаузенко.
– Карельский перешеек был в те времена островом, – ответила Женя.
– Запомни, Гагауз, – ухмыльнулся на крыльце Метлицкий, – блеснешь знаниями в обществе.
Он вошел в дом, за ним поспешил и Гагаузенко. К Жене подошел парень, тот, что сидел рядом с ней в машине, и произнес:
– Ну, чего стоишь? Заходи!
Внутри, как и положено в рыцарских замках, в огромном камине горел огонь, а на стенах висели мечи, щиты с гербами и прочие доспехи. В центре зала стоял длинный дубовый стол, вдоль которого шеренгой выстроились деревянные кресла с высокими спинками. По всему дому разносился запах жареного мяса.
– Все настоящее, – похвастался чужим имуществом Гагаузенко. – Этот замок построил какой-то шведский граф, у которого его забрал какой-то французский маршал, который потом у них королем стал.
– Маршал Бернадот, – подсказала Женя.
