— Но я же не просто так, Евгения Антоновна! — проговорил я вкрадчиво, достал из кармана заранее приготовленную пятитысячную купюру и с хрустом провел ею перед носом женщины.
Хозяйка квартиры, хотевшая что-то сказать, открыла было рот и сразу же захлопнула его, будто лягушка, поймавшая муху.
— Всего лишь несколько вопросов, Евгения Антоновна, — продолжал я искушать пожилую женщину, — и деньги ваши, а это приличная прибавка к пенсии.
Видимо, я сделал правильно ставку на материальную заинтересованность бывшей домработницы адвоката, потому что она сглотнула и чуть ли не облизнулась.
— Э-э… ну-у… я-а-а, — проговорила она нерешительно, и я подбодрил:
— Ну, смелее, смелее, Евгения Антоновна, всего несколько вопросов, и деньги из моей руки перекочуют в ваш карман.
Хозяйка квартиры начала сдаваться, однако с опаской спросила:
— А они не фальшивые?
— Обижаете, Евгения Антоновна, — я снова пошелестел бумажкой. — Так могут хрустеть только настоящие купюры. Это во-первых, а во-вторых, я только что снял пятерочку из банкомата. Если хотите, у меня вот есть еще один дензнак такого же достоинства. Я могу поменять. — Я достал из кармана еще пять тысяч и с игривым видом покрутил их в руке, будто показывал ребенку конфетку.
В глазах пожилой женщины вспыхнул алчный огонек.
— Хорошо, я вам верю, — произнесла она благосклонно. — Давайте обе денежки.
Ведь знал же, нельзя демонстрировать заинтересованному в получении от тебя денег человеку сумму, большую той, которую рассчитываешь дать, — взалкает.
— Ну извините, — проговорил я обиженно и сунул одну из купюр в карман. — За такие деньги я вам сам расскажу все, что мне удалось узнать о погибшем адвокате.
Пожилая женщина с тоской проследила путь, какой проделала исчезнувшая в моем кармане брюк купюра, и перевела взгляд на мою вторую руку, державшую другие пять тысяч рублей. Осталось чуть дожать старуху, чтобы склонить ее к даче показаний, и я, делано вздохнув, с сожалением заявил:
— Жаль, что сделка у нас не состоялась, уважаемая Евгения Антоновна! Пойду к кому-нибудь другому, кто за меньшую сумму согласится ответить мне, в общем-то, на несложные вопросы.
Женщина, заглотнувшая наживку, поняла, что добыча от нее ускользает, поспешно проговорила:
— Ну хорошо, я согласна. Давайте ваши деньги!
Взявшись было за ручку двери, я отпустил ее и повернулся к женщине.
— Э-э… нет, Евгения Антоновна, — я с хитрым видом подмигнул ей. — Сначала информация, а потом деньги.
Но на сей раз старуха была непреклонна.
— Нет, или деньги, или выметайтесь! — и она сделала рукою жест, каким выгоняют из дома случайно забредшего пса.
Делать было нечего, и я протянул женщине купюру, которая тоже исчезла в кармане ее красного махрового халата. Жаль, конечно, расставаться с деньгами, но нынче время такое — за все приходится платить. Поскольку женщина не приглашала меня в комнату, пришлось продолжать разговор прямо на пороге.
— Скажите, пожалуйста, Евгения Антоновна, вы знали о том, что в позапрошлую субботу в доме Крутькова вечером должна была состояться вечеринка?
— Да, конечно, знала, — без запинки ответила пожилая женщина и посмотрела на меня преданными глазами, очевидно решив отработать лежащие у нее в кармане деньги верой и правдой. — Ведь я же сама закупала продукты и готовила кое-какие салаты. Остальные блюда Валерий Васильевич заказывал в ресторане.
Настраиваясь на длительный разговор, я принял более удобную позу — прислонился спиной к двери.
— Вы знали списочный состав гостей Крутькова?
Пожилая женщина, тоже удобно устраиваясь, прислонилась, но только к шкафу и не спиной, а плечом.
— Валерий Васильевич обмолвился о том, что приглашает своих хороших знакомых: супругов Налётовых, Петра Николаевича Береговского и его подругу. О двух молодых людях, также бывших на дне рождения адвоката, я узнала уже позже из уст полицейского, допрашивавшего меня. Он же мне и сообщил, что молодой мужчина, его, кажется, Артемом зовут, подозревается в убийстве Крутькова. — На глаза пожилой женщины вдруг навернулись слезы. — Какой ужас! — плаксиво проговорила она, достала из кармана халата носовой платок и, приподняв очки, промокнула выступившие на глазах слезы. — Вы представляете, это же я обнаружила утром тело Валерия Васильевича…
— Так, так, так… — произнес я заинтересованно. — Расскажите, как это было?
Успокаиваясь, хозяйка квартиры вытерла платком нос, шмыгнула и заговорила:
— Мы с Валерием Васильевичем договорились, что я на следующий день приду и уберусь после вечеринки в доме. Я поднялась на этаж, где живет адвокат, несколько раз позвонила, но мне никто не открыл дверь. Я подумала, что хозяин куда-то ушел, открыла дверь своим ключом, вошла в квартиру… — Воспоминания были далеко не радужными, и пожилая женщина продолжала дальше с трудом и паузами: — Валерий Васильевич лежал в гостиной на полу… Вокруг него растеклась лужа крови… а из груди, где сердце, торчал кухонный нож…
— Нож принадлежал адвокату? — уточнил я.
— Что? — пожилая женщина взглянула на меня, не сразу сообразив, о чем я спрашиваю, затем подтвердила: — Да-да, он был из набора ножей, стоявших в кухне на подставке… Я сразу же вызвала полицейских, — вернулась Евгения Антоновна к своему рассказу, — и вышла из квартиры. Вот, собственно, и все, что я могу сообщить о гибели Валерия Васильевича…
Ничего интересного в рассказе хозяйки квартиры не было, она не отработала и пятую часть полученного от меня гонорара, надо было заставить ее отработать хотя бы половину.
— Ничего подозрительного в квартире не заметили, Евгения Антоновна? — я пытливо взглянул на пожилую женщину и, видя, что она не понимает, что я от нее хочу, пояснил: — Ну, например, предметы мебели не так стояли, либо опрокинут стул, либо вещи разбросаны. Кстати, ничего из квартиры не пропало?
Пожилая женщина покачала головой.
— Если вы думаете, что это было ограбление, то нет, ничего не пропало, — раздумывая, она выпятила свои и без того большие губы, ставшие похожими на губы рыбы, какими их изображают в мультипликационных фильмах. — Все вроде на местах стояло. Стол в гостиной, где сидели гости, был не убран. Ах да! — вспомнила она. — На полу лежал раздавленный мобильный телефон Валерия Васильевича…
Сведения пока все еще были скудными, и я продолжил задавать наводящие вопросы:
— А как одет был адвокат, по-домашнему или празднично?
Хозяйка квартиры, мявшая в руках носовой платок, наконец-то сунула его в карман и ответила:
— На нем был выходной костюм.
«Интересные подробности, — отметил я про себя. — Получается, адвоката убили через небольшой промежуток времени после того, как ушли его гости, ибо он даже не успел переодеться в домашнюю одежду».
