– Самое главное, – закончил майор свой рассказ, – я чувствую, что видел и слышал что-то очень важное, но никак не могу вспомнить, что это было. Только голова болеть начинает…
– Вот как? – Нелидов посерьезнел. – Не стоило тебе приходить в этот салон одному…
– Да я уже и сам это понял… – вздохнул Патрикеев.
– Вот что… Пожалуй, зайди-ка, Федор, ко мне в гости…
– Да я бы с удовольствием, – замялся майор. – Да сами понимаете, дел много… расследование серьезное на мне висит, да тут еще эти шаманские штучки…
– Ты меня, Федор, не понял. Я тебя не чай пить приглашаю. Я хочу попробовать освежить твою память. Может, удастся вытащить то, что в ней спрятано. Пойдем, пойдем, это не займет много времени.
– Но как же… вы же хотели с собачкой на процедуры…
– Офелия подождет. Тут, я чувствую, очень серьезное дело…
Через полчаса все трое (считая Офелию) вошли в дом, где проживал Юрий Филиппович.
– Подожди минутку, Федор, – сказал Нелидов, проходя мимо своей квартиры. – Я только проверю, дома ли моя соседка и все ли у нее в порядке. Что-то я за нее беспокоюсь.
Он подошел к Машиной двери и позвонил.
Сначала за дверью не было ни звука, потом раздалось тревожное мяуканье Тунгуса.
– Ну, что там? – поинтересовался Патрикеев.
– Нету дома, – ответил Юрий Филиппович, открывая свою дверь. – Это бы ничего, да что-то кот очень беспокоится… ну ладно, начнем с твоей памяти, мне кажется, это важнее.
Они прошли в гостиную. Юрий Филиппович усадил майора в глубокое удобное кресло с резной спинкой, достал из кармана блестящий шарик на тонком шелковом шнурке и принялся ритмично раскачивать его перед лицом Патрикеева.
Майор следил за шариком и слушал монотонный, завораживающий голос Юрия Филипповича:
– Раз, два, три, четыре, пять… Твое тело словно наливается свинцом… твои веки становятся тяжелыми… шесть, семь, восемь, девять… Ты засыпаешь…
«И ничего я не засыпаю», – хотел возразить Патрикеев и тут же заснул.
Ему снилось, что он плывет по ночной реке, над ним нависло небо, усыпанное крупными звездами, сверкающими, как ограненные алмазы. И оттуда, с этого звездного неба, до него доносится властный, повелительный голос:
– Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать… ты снова в салоне «Волшебный бубен», в кабинете Синильги… сама Синильга вышла… что ты теперь видишь?
И тут же майор оказался в полутемной комнате, освещенной двумя дымными факелами. На полу расстелена медвежья шкура, по стенам висят шаманские бубны, маски, головные уборы. В комнате пахнет дымом и какими-то незнакомыми пряными травами. Кроме него, в этой комнате никого нет – беловолосая шаманка решила, что он заснул, и вышла выпить кофе со своей приятельницей.
Майор осторожно поднялся, обошел комнату, заглядывая во все углы – и услышал доносящиеся из вентиляционного отверстия голоса. Разговаривали два человека. Майор прильнул ухом к решетке, чтобы услышать этот разговор.
Первый голос был холодный, скрежещущий, раздраженный.
– …Женщина, которая там живет, полностью от него освободилась! А вы должны были сами довести дело до конца, а не подключать к нему какого-то идиота! Мало того, что пришлось его убивать, так еще и Орочена в это дело впутали!
– Шеф, с Ороченом все в порядке, мы его… – голос стал тише, перешел на шепот.
– Не слышу… – пробормотал майор.
И тут над ним снова зазвучал властный, повелительный голос.
– Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать! Твои чувства необыкновенно обострены, ты слышишь самый тихий шепот!
И майор действительно расслышал шепот за стеной:
– …с Ороченом все в порядке, мы отвезли его на Садовую – ну, на ту базу под каланчой… там его никто не найдет…
– Ну, это ладно, – снова зазвучал холодный скрежещущий голос. – Там его действительно не найдут. Но это – не главное… Главное – заполучить ту вещь!..
Голоса за стеной затихли и пропали, сама стена задрожала и исчезла, как мираж.
Майор снова плыл по черной ночной реке, и над ним звучал повелительный голос:
– Восемнадцать, девятнадцать, двадцать! Сейчас ты проснешься – но будешь помнить все, что видел и слышал под гипнозом! Ты проснешься, как только я скажу «двадцать четыре»… Двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре!
Майор открыл глаза и удивленно уставился на Юрия Филипповича.
– Что же это было? Вы что – тоже этим… шаманством занимаетесь?
– Шаманство здесь ни при чем, – поморщился Нелидов. – А техникой гипноза я действительно владею. Но мы сейчас не меня обсуждать должны. Удалось тебе узнать что-то важное?
– Ну да, – оживился майор. – Он… тот человек за стенкой… сказал, что они отвезли Орочена… это сторож с того кладбища, где нашли труп…
– Я знаю, кто такой Орочен, – перебил его Юрий Филиппович. – Куда они его отвезли?
– Он сказал, на базу… – проговорил майор, стараясь вспомнить каждое слово. – На Садовую… на базу, которая под каланчой… а еще тот, второй, сказал, что это – не главное, что самое главное – это получить какую-то вещь, а вот что за вещь, я не понял…
– Ага! – оживился Нелидов. – Под каланчой… на Садовой улице есть старая пожарная часть, с высокой каланчой. Наверное, там у этих шаманов какое-то запасное убежище.
– Надо туда ехать!
На этот раз майор Патрикеев с большим трудом уговорил начальство выделить ему группу захвата: ему припомнили неудачу с салоном магии «Волшебный бубен», а заодно – накопившиеся за последнее время проколы и накладки, которых всегда хватает в послужном списке офицера полиции. Особенно если этот офицер не просиживает штаны в кабинете, а работает, как говорится, «на земле».
Но майор не сдавался, стоял на своем, говорил, что получил самую надежную информацию, что в здании старой пожарной части злоумышленники прячут важного свидетеля по резонансному убийству, и операция необходима, чтобы раскрыть это убийство. В конце концов, сработал последний аргумент: Патрикеев сослался на Юрия Филипповича, сказал, что именно он помог ему получить ту самую надежную информацию.
– Ну, если тут Нелидов руку приложил – тогда ладно, дам тебе группу, – согласился начальник. – Только смотри у меня, Патрикеев – это в последний раз, если опять пустышку вытянешь – больше не обращайся!
Вместе с группой захвата майор выехал на Садовую.
На этот раз он сидел в головной машине, вместе с командиром группы.
Проехали Сенную площадь, пересекли Вознесенский проспект. Насколько помнил майор, впереди уже должна была появиться каланча старой пожарной части – но ее не было.
– Мать честная, да где же она? – пробормотал майор, протирая глаза. – Я же тут всего неделю назад проезжал, и была пожарная часть на месте… вон там, за перекрестком…
