– А ну, на пол, дьяволы сибирские! – рявкнул старый супермен и выпустил в потолок короткую очередь.
Третий отшатнулся, упал на пол, но тут же перекатился, оттолкнулся от пола и взлетел, словно над ним было не властно земное притяжение. Встав на руки, он обеими ногами ударил Аллигатора.
Старик увернулся, но удар все же задел его, выбив из руки гранату. Она покатилась по полу, подпрыгивая, – и вдруг взорвалась вспышкой непереносимого, слепящего света.
Маша ослепла, оглохла и едва не потеряла сознание.
Когда зрение, слух и способность соображать вернулись к ней, она осознала, что больше не привязана к стулу. Однако свобода к ней не вернулась – руки ее были связаны, и ее тащил за собой тот самый страшный черный человек, которому она совсем недавно выколола глаз.
Она оглянулась и увидела, что в другом конце комнаты сцепились в смертельной схватке подручный одноглазого злодея и тот лысый старик, который перед самым взрывом ворвался в комнату. А в дверях… в дверях стоял старый Машин знакомый майор Патрикеев!
Не может быть, подумала девушка, мне это мерещится! Откуда здесь мог взяться майор?
Додумать эту мысль до конца она не успела, потому что одноглазый подтащил ее к стене и на мгновение отпустил. Маша рванулась было в сторону, но черный человек ударил ее по шее, и она безвольно осела на пол. А он провел по стене руками – и, казалось бы, совершенно ровная стена вдруг разошлась, как застегнутая на молнию куртка, и в ней появился темный пролом.
Одноглазый втолкнул туда девушки и сам шагнул следом.
Стена у них за спиной сомкнулась, на какое-то время наступила глухая, непроницаемая тьма. Затем в этой тьме вспыхнул яркий свет – одноглазый включил фонарь, закрепленный в обруче у него на лбу, как у врача или шахтера.
Тьма раскололась.
Маша увидела впереди и наверху неровные каменные стены подземной пещеры. Казалось, она попала в сказочное царство гномов – сверкающие в луче фонаря гранитные уступы напоминали заколдованные дворцы, замки и башни. Впереди, в десятке метров от них, каменный пол обрывался, внизу, под обрывом, бурлила подводная река, через нее на другую сторону подземного ущелья был переброшен железный мостик, казавшийся удивительно хрупким и ненадежным.
Именно туда, к этому мостику, направился одноглазый, волоча за собой сопротивляющуюся из последних сил Машу.
– Не пойду! – заверещала она, пытаясь вырваться. – Ни за что! Я боюсь высоты!
– Ты не отдала мне то, что я просил, – значит, пойдешь, куда я скажу! – отрезал одноглазый и втащил девушку на мостик.
Узкий железный настил скрипел и предательски раскачивался у них под ногами. Маша старалась не смотреть под ноги, но ей достаточно было того, что она слышала глубоко внизу рев и грохот бурлящей подземной реки.
Вдруг позади, у них за спиной, вспыхнул яркий луч света, и громкий голос выкрикнул:
– Стоять! Отпусти девушку, или мы будем стрелять!
Маша обернулась и увидела на краю обрыва три фигуры – того лысого старика, который боролся с подручным одноглазого, майора Патрикеева и своего загадочного соседа Юрия Филипповича Нелидова. Все трое держали в руках оружие, направленное на одноглазого.
– Не смешите меня! – проговорил тот своим холодным скрежещущим голосом. – Вы не посмеете выстрелить, слишком большой шанс попасть в девчонку! – И он пошел вперед, волоча за собой Машу и прикрываясь ею, как живым щитом.
И тут девушка споткнулась, нога ее соскользнула с железного настила, и она полетела в пропасть…
Точнее, почти полетела – в последний момент она уцепилась рукой за нижнюю перекладину и повисла над пропастью, над бурлящей внизу подземной рекой.
И тут же прогремели два выстрела – так быстро, что звук их почти слился в один. Одноглазый человек споткнулся, соскользнул с моста и с жутким криком ухнул вниз.
Маша с ужасом проследила за его полетом – ведь она сама может последовать за ним, если разожмет руки и выпустит железную перекладину…
Она сжимала эту перекладину изо всех сил, но пальцы понемногу слабели, еще немного – и они разожмутся…
В это время над ней склонилось лицо с вечно обиженным детским выражением, лицо, обрамленное всклокоченными волосами, – лицо майора Патрикеева.
– Держись! – прохрипел майор, вцепившись в Машины запястья. – Держись, я тебя вытащу!
– Не могу, – едва слышно простонала она, – сил больше нет…
Патрикеев рванул ее руки кверху и действительно вытащил ее на мостик.
Через минуту Маша, совершенно обессиленная, лежала на холодном металлическом настиле и счастливо улыбалась.
– Жива? – деловито спрашивал Патрикеев. – Руки-ноги целы? Ничего себе не сломала?
– У-у… – простонала Маша.
– Что болит? – Майор наклонился ниже, тогда непослушными руками девушка обняла его за шею и потянулась поцеловать.
– Федор… Петрович… Федя…
Он резко отстранился, и поцелуй ее пришелся в подбородок.
– Федор, распорядись там… – сказал, подходя, Нелидов. – Третий мертв, Аллигатор уж очень рассердился, остальные очухались понемногу. Надо бы их оприходовать, только нас тут быть не должно.
– Да меня-то тоже… – спохватился Патрикеев. – Ладно, позвоню кое-куда, там разберутся.
Через два часа они ехали по городу в сторону дома.
Аллигатора высадили в каком-то переулке возле Сенной площади – он сказал, что в магазин не вернется, а на какое-то время заляжет на дно, чтобы подготовить себе новую легенду.
– Здесь, возле Сенной, человек может так раствориться – концов не найдешь! – заявил он, прежде чем проститься со своими спутниками. – Ты, майор, считай, что этого не слышал! Прощайте, Маша, здоровье берегите!
Оставшиеся в машине молчали. Маша злилась на себя за свой неуместный порыв. С чего это ей вздумалось лезть к майору целоваться? Вовсе незачем было это делать. И он ей это незамедлительно показал, ишь, дернулся, как будто его змея подколодная целовать вздумала!
Когда же девушка случайно увидела себя в зеркале, она совсем расстроилась. Волосы свисают безжизненными космами, на щеке размазанная тушь, блузка грязная и к тому же разорвана на плече. Да еще и нос поцарапан. Да, вид ужасный, неудивительно, что майор, ах, да и черт с ним совсем!
Майор Патрикеев злился на себя по разным поводам.
Во-первых, его, майора полиции, обошли, можно сказать, по всем статьям двое пенсионеров. Разумеется, они не простые пенсионеры, но возраст есть возраст. А они посмеивались над ним, сделали, как мальчишку.
Во-вторых, просто спустить на тормозах все не удастся, и предстоит ему еще разбираться с начальством. А оно и так недовольно, что он самовольничает.
И наконец, в-третьих, майор расстраивался из-за Маши. Вот ведь, чувствовал тогда на допросе, что с ней что-то не так, и вместо того, чтобы поговорить по-человечески, вздумал ее отчитывать. Тоже моралист нашелся! Разумеется, она ушла, а потом вот ее похитили, и если бы не Юрий Филиппович, ее смерть была бы на его, Патрикеева, совести. Хорошо хоть успел ее вытащить.
