Как ни странно, душ в этой квартире работал хорошо, напор был сильный, в ванной вообще было все в порядке, только плитку положить на пол и на стены.
Постояв полчаса под сильными горячими струями, Маша пришла в себя. Ночные страхи забылись, и она снова радовалась тому, что теперь есть у нее собственный угол, где ее никто не потревожит. Выходя из ванной, она услышала, как заливается ее мобильник, оставленный в прихожей. Номер был незнакомый.
– Слушаю, Русакова! – по привычке сказала она в трубку.
– Ты-ы… – шипел знакомый голос, и она с содроганием узнала Рустама, – ты, сука…
Ох, она же занесла его номер в черный список, чтобы не общаться, чтобы вообще больше не слышать его голос, так он догадался, позвонил с чужого телефона!
– Что тебе надо? – она хотела сказать это холодно и твердо, но получилось тихо и неуверенно. И этот мерзавец услышал ее страх и понял, что по-прежнему имеет над ней власть.
– Ты! – он запустил замысловатое ругательство. – Ты еще меня узнаешь!
– Какого черта? – Машу захлестнула злость. – Какого черта тебе еще надо? Ты получил, что хотел, так отвали от меня, видеть тебя больше не желаю, сволочь, чтоб тебя машиной переехало, на кусочки разорвало и по воздуху разнесло! Ненавижу тебя, уголовник мелкий, только и умеешь, что женщин бить!
– Вообще убью! – прохрипел он и отключился.
Она сама удивилась, до чего ей оказались безразличны его слова. Убьет он, как же… Зачем ему неприятности, ведь могут и посадить. Танька его здорово пугнула, а Юраша добавил, вот он и бесится, что она, Маша, увидела, как его унизили и напугали.
Она выпила чаю, собралась быстро и вышла из квартиры, тщательно заперев дверь.
Правда, по пути на работу у нее произошла неожиданная и малоприятная встреча.
Спустившись по лестнице и выйдя во двор, Маша буквально нос к носу столкнулась с грузной неопрятной старухой, которая трясущейся рукой перебирала ключи, чтобы войти в подъезд.
– Заходите, бабушка, – проговорила Маша, придержав для нее железную дверь.
Однако, вместо того чтобы зайти в подъезд, та с неожиданной силой вцепилась в Машину руку и прошамкала:
– Это ты, значит, в Ксениной квартире теперь живешь?
– Ну да, – растерянно ответила Маша, припомнив, что покойную обитательницу ее квартиры действительно звали Ксенией – то ли Павловной, то ли Петровной, и попыталась вырвать руку.
Старуха, однако, держала ее железной хваткой.
– Смотри! – проговорила она и погрозила скрюченным артритом пальцем. – Берегись, не трогай там ничего!
– Вот интересно, – фыркнула Маша. – Чего это я не должна трогать? Это теперь моя квартира… и вообще, отпустите мою руку! Отпустите! Что вам от меня нужно?
– Это Ксенина квартира! – возразила старуха и еще крепче сжала Машину руку. – Ксения еще вернется, так что смотри, чтобы все оставалось, как при ней!
– Да отпустите же наконец! – вскрикнула Маша, вырывая руку.
Тут из подъезда выглянула девчонка лет тринадцати. Окинув сцену внимательным взглядом, она строго прикрикнула на старуху:
– Баба Люся, ты где это шляешься? А ну, быстро домой! Мама рассердится!
– Иду, иду! – Старуха неохотно выпустила Машину руку и юркнула в подъезд.
– Вы с ней построже, она по-другому не понимает! – Девчонка покровительственно взглянула на Машу и тоже скрылась за железной дверью.
На работе на нее навалились обычные неотложные дела, и день пролетел незаметно. Маша даже удивилась, когда сослуживцы засобирались домой.
В обеденный перерыв позвонила Танька, сказала, чтобы аванс Маша перевела сегодня же, так надежнее. Маша позвонила в фирму, где ремонтировали ее машину. Там сказали, что ремонт будет стоить еще дороже, чем они предполагали, так что лучше Маше вообще машину продать. Но это – дело небыстрое. Маша сбегала в банк, благо он находился через дорогу, и выяснила, что если снять все деньги со счета, то как раз и получится сумма аванса. Но тогда у нее не будет никаких запасов, и если, не дай бог, она потеряет работу, то просто умрет с голоду. Ладно, пока еще работа у нее есть. В крайнем случае, можно заложить кое-какие драгоценности.
Вспомнив про пропавшее кольцо с бриллиантом, Маша сжала зубы и дала распоряжение перевести деньги на счет, указанный Татьяной. Дело сделано, назад ходу нет.
По дороге она зашла в магазин – купить кое-какие предметы первой необходимости, а также какой-нибудь еды. Проходя мимо стоек с кормом для животных, вспомнила про кота и бросила в корзинку пару банок с нарисованным на них черным котом. Нарисованный на этикетке кот был, конечно, чрезвычайно пушист, красив и откормлен, однако ее кот выглядел авантажнее.
Калитка в воротах была распахнута. Маша вошла во двор, поднялась по лестнице, открыла дверь квартиры…
И замерла на пороге.
В квартире кто-то был.
Из кухни доносились шаги, вот скрипнула дверца шкафчика, потом кто-то переставил стул.
Маша вспомнила свой сон – или это был вовсе не сон? – и руки ее похолодели от страха.
Первой ее мыслью было – тихонько выйти из квартиры, закрыть дверь и сбежать, сбежать, куда глаза глядят!
Но тут же она отбросила эту паническую мысль.
Бежать ей было совершенно некуда.
Разве что к Татьяне – но у той полон дом народу, да еще свекровь из деревни приехала, только ее, Маши, там и не хватало!
Вызвать полицию?
Нет уж, благодарю покорно!
Она вспомнила наглые масляные глазки дружка Рустама, как его… капитана Семушкина, и перекосилась. Нет, только не это!
Тогда она собрала волю в кулак, закрыла за собой дверь и решительно зашагала на кухню, прихватив по дороге валявшийся на полу старый металлический рожок для обуви.
Она не кисейная барышня, она привыкла сама разбираться со своими проблемами. Кто бы ни пробрался в ее квартиру, вряд ли он страшнее Рустама и его друзей.
При свете дня квартира не казалась такой мрачной и таинственной, как ночью. Маша вошла на кухню и увидела в углу согнутую мужскую спину. Долго не раздумывая, она шагнула вперед и ударила злоумышленника рожком.
В этот самый момент незнакомец выпрямился и повернулся к ней, поэтому удар не попал в цель. Рожок скользнул по плечу мужчины, не причинив тому никакого вреда. Зато сама Маша потеряла равновесие и с трудом удержалась на ногах, выронив свое орудие и вцепившись в спинку стула.
Теперь она смогла разглядеть пробравшегося к ней в квартиру злоумышленника – и едва сдержала возглас удивления.
Это был высокий пожилой мужчина на редкость приличного вида. Аккуратно подстриженные седые волосы, благообразное лицо в глубоких морщинах, вязаная домашняя куртка. Он был похож не на вора-домушника, а на профессора или дирижера на пенсии.
