Гранин молчал, наблюдая за женщиной, шаманившей у трупа. После очередного ответа Марины он держал паузу, словно до его мозга сигнал шел, как от хвоста и до тупой башки динозавра, — долго-долго. Следующий вопрос, к ее радости, он задал деревенщине:
— Вы здесь живете?
— В поселке, — заговорила та бойко. — Мой дом второй от дороги. Я два раза в неделю убираюсь, пешком прихожу — че тут идти-то. Три года уж тому, как работаю, хозяин платил исправно, не грубиян. Я раненько прибегаю, чтоб пораньше освободиться. У меня и ключи есть, у нас с Тофиком Джабраиловичем на полном доверии было. Ну, вот, пришла, а тут… лежит он, лужа крови… телевизор работает! И торчит… вон это вон… — Это она про нож, торчащий из живота убитого.
— Я понял, понял. Что вы можете еще рассказать?
— Что надо, то и расскажу, — с готовностью пообещала тетенька.
— Правда нужна. Секреты, конфликты, недруги Джагупова нужны.
Женщина задумалась, процесс «думания» она подчеркнула театральными приемами: свела брови к переносице, обхватила подбородок пухлыми пальцами, опустила глаза в пол. Раз так туго вспоминает, то нечего вспомнить, и Гранин потерял к ней интерес, отправился к трупу. Жаль, а ведь домашние работники свидетели ценные, они часто слышат и видят то, что тщательно скрывается от посторонних. Тетка, по всей видимости, исключение из общего правила, тайнами дома не владеет, посему тратить на нее время не стоило.
— Э… — протянула к нему руку она. — Мне сидеть или уйти можно?
— Сидите, — бросил Гранин в ее сторону, не исключая, что она еще пригодится. — Вспоминайте необычности. Может, что-то показалось странным.
Он остановился у ног Джагупова, который смотрелся среди дворцового шика нелепо, инородным телом, но кровь тут ни при чем. Гранин обвел взглядом гостиную, отмечая достопримечательности, тут их море. Ковер на полу наверняка привезен из арабских стран, мебель дорогущая, телик здоровенный, канделябры, светильники, вазоны. На потолке роспись, как в Сикстинской капелле, по стенам живопись в массивных рамах. Богато. А на полу лежит круглый человек в старой-престарой истонченной футболке и старых-престарых семейных трусах — как это сочетать? Криминалист Фисенко, высокий и плечистый молодой человек лет тридцати пяти, догадался, о чем думает следак, и посчитал своим долгом прокомментировать, обведя пространство рукой:
— У бедняги денег не хватило на прикид, все потратил на свою халабуду.
— Мне бы такую халабуду, — бросил один из группы полицейских.
Поднялась с колен Ирина, хорошенькое личико барышни из института благородных девиц было озабочено. Неужели успела найти что-то интересное?
— Убит этим ножом, — показала она нож в пятнах крови. Пока Гранин рассматривал дворец, орудие убийства перекочевало из тела в полиэтиленовый пакет. — Ему нанесли шесть ударов в живот. Нож кухонный из дамасской стали, многослойный, японского производства, стоит недешево…
Гранин слегка выпятил губу, это означало, что он немножко удивлен, совсем чуть-чуть. Но кого не удивила бы подробная характеристика ножа, который впервые попал в руки? Наверное, несложно было прочесть его мысли, потому Ирина объяснила:
— Точно такой нож, только меньшего размера, я вытащила позавчера рано утром из трупа молодой девушки в центральном парке.
— С этого момента подробней, — сказал Гранин, наклонившись к Джагупову и рассматривая жертву чревоугодия.
— В первом часу ночи, — затрещала Ирочка, — с 17 на 18 августа в службу «Скорой помощи» поступил звонок. Мужской голос требовал срочно приехать в городской парк и спасти девушку, которую, по его словам, зарезали. Медики думали, это розыгрыш, тем не менее в парк поехали и на всякий случай вызвали полицию, боясь западни, ведь они безоружны. Спасать никого не пришлось, девушка была мертва.
— А мужской голос… Кто этот человек?
— Его не оказалось на месте преступления.
— Убежал, — констатировал Фисенко.
— Все? — коротко спросил Гранин Ирину.
— Нет, — ответила она. — Оба убийства похожи: ударов ножом нанесено в обоих случаях несколько, все — в область живота, нож оставлен в теле и в первом и во втором случае. Ко всему прочему, ножи как будто из одной подставки, во всяком случае, фирма одна, форма тоже.
Гранин взял в руки пакет с ножом, с интересом и со всех сторон осмотрел его. Качество, конечно, бросается в глаза в первую очередь, во вторую — длина и острота лезвия, затем ширина — сантиметра три — три с половиной. Должно быть, им несложно проткнуть даже такое толстокожее брюхо. Проткнуть вместе с ветхой футболкой, которая набрякла от крови и плотно облепила живот, глупо возвышающийся над телом. В нескольких местах на футболке проколы, они темнее — кровь запеклась, превратилась в желеобразные сгустки. Да, ширяли в Джагупова ножичком от всей души, а он, судя по всему, даже не сопротивлялся. А почему, собственно, не сопротивлялся?
— Тут у нас спор возник, — отвлек его Фисенко, — впустил убийцу Джагупов или тот сам пробрался. Я считаю, убийцу он не ждал и не впускал. Вон стоит бутылка виски и только одна рюмка. Рядом с трупом мы нашли разбитый стакан, тарелку и закуски. На полу бутылка минералки. Стакан и рюмка в единственном числе.
— Отпечатки на ноже есть? — поинтересовался Гранин.
— Было бы странно, если бы убийца работал без перчаток и оставил свои пальчики, — ухмыльнулся Фисенко. — Между прочим! Я просмотрел айфон убитого, так вот: около трех ночи, в ночь убийства, ему два раза звонили.
— Около трех ночи? — озадачился Гранин. — Интересно, кому это понадобилось звонить в такой час?
— Номера в контактах Джагупова нет.
— Тем более.
— Пробьем номер и узнаем, кто звонил. А потом узнаем, почему звонил.
Гранин подошел ближе к голове трупа, присел. У Джагупова довольно длинные и черные ресницы, они закамуфлировали щели глаз, ведь веки не полностью закрылись. Из-за густых ресниц глаза казались живыми на мертвом лице, словно Джагупов притворился трупом, а сам наблюдает за всеми и делает какие-то свои выводы. И рот открыт. Наверное, он кричал, когда острое и длинное лезвие входило в его тугой бурдюк, кричал от боли. Невольно пришла мысль: кого же ты достал, что тебя так жестоко и наверняка с упоением изрешетили ножом?
Неспешно Гранин отошел от трупа, поднял руку с пакетом и с минуту смотрел на нож. Информации не так уж много, зато она цельная, легко объединяется. После минутной паузы он обратился к домработнице:
— Скажите, вам знаком этот нож?
— На кухне таких полно, — закивала она. — В стойке специальной стоят.
— Да? Проводите меня на кухню, а то боюсь заблудиться.
Женщина поспешно встала, но ей нужно было пройти мимо трупа, она сначала замедлила шаг, потом засеменила быстро, глядя на бывшего хозяина с жалостью и ужасом одновременно. Уже на кухне перевела дух и указала на длинный стол вдоль стены:
