Цыганка Аза на Багамах здорово подпортила нервную систему, Славе пришлось выстраивать научную базу, доказывая, что Маркиза скоро банально сдохнет от ожирения, если не посадить ее на диету. Но старушенция из его речей вычленила еще пять заболеваний и требовала вылечить кошку.
— Ммм, — застонал Калинин, — я думал, убью бабулю. Карина…
И пауза… Карина вскинула длинные ресницы, черные без туши и загнутые кверху, под которыми блестели знойные глаза Шахерезады. Она полностью во вкусе Славы — в меру полнотелая, пышногрудая, темноволосая, с восточным колоритом. Карина — не современные девчонки, интерес которых сосредоточен на толщине портмоне избранника, а в мозгах черная дыра, нет-нет, она эрудированная, умеет вести диалог. Калинин давно намеревался приударить за ней (нет-нет, намерения его самые серьезные), однако трусливо пятился назад при первой же смелой попытке, потому что из двух мужчин в этом гуманном ветеринарном заведении она должна предпочесть… не его, конечно.
— Что? — спросила Карина, не дождавшись остальной фразы.
Оба пили чай в ее царстве — в аптеке, где еле-еле поместились шкафчики с лекарствами, узкий столик и совсем лишние два стула, а людям даже постоять негде, если только сразу не сесть на стулья. Карина в трех ипостасях числилась: аптекой заведовала, обязанности медсестры исполняла, ассистировала во время операций. Ах, да! Еще не отказывалась от работы секретарши, не брезговала и шваброй во время очередного запоя уборщицы — все это за одну зарплату.
Редко случалось, когда пациентов не приводили, сегодня выдался именно такой день, не считая цыганки Азы с Маркизой. После подобных клиентов нужно сразу закрывать клинику и отправляться на релаксацию к психологу. Видно, хозяев зверушек распугал дождь. Первый августовский дождь — предвестник осени, мощный, уже не летний, хотя и не холодный, но нагоняющий тоску, когда хочется чего-то незаурядного и вместе с тем несбыточного.
— Наверное, никто не придет, — произнес Слава и посмотрел на часы, будто ему срочно куда-то надо.
— Спешишь? — спросила Карина.
К его досаде, она стала собирать чашки! Карина поняла, что ее общество ему наскучило. На самом деле все не так, Славу устраивали посиделки под ритмичную дробь дождя, чай с шоколадом и отсутствие четвероногих пациентов с их сдвинутыми по фазе хозяевами. Но что же это — сейчас они закроют клинику, разойдутся… И вдруг сам не ожидал от себя:
— Поехали ко мне? Я скачал всего Хичкока, можно проследить этапы становления мастера…
— У него страшные фильмы…
— А я про что! Одному смотреть… э… страшно. Поехали?
— Ладно, поехали.
Так просто согласилась? Обрадовавшись, Слава подскочил и умудрился в этой непередаваемой тесноте свалить стул. Ну, а там, где кино, там не лишним будет и вино. По дороге он купил бутылку красного вина, шампанского (женщины любят газировку), всяких закусок с пирожными. Доехали без приключений.
Приключения начались, когда поднялись на второй этаж и Слава открыл дверь квартиры. Откуда ни возьмись — налетели три парня. Как выяснилось позже, они поджидали Славу, втолкнули его вместе с Кариной в квартиру и…
* * *
Марина извелась, дожидаясь, когда проклятый ливень истощится и можно будет отправиться на электричку, но дождь только ослабевал, после чего пускался с новой силой. С другой стороны, ее никто не гнал из дома Джагупова. Она прислушивалась к переговорам полиции, кое-что удавалось услышать, но не понимала ровным счетом ничего из обрывков фраз и профессионального сленга. Однако ей не пришлось ехать на электричке, домой ее доставили благодушно настроенные полицейские, изменив представление Марины о полиции.
В квартиру она вошла уставшая, как заезженная кляча, Ася была дома, из ее комнаты доносилась музыка… не музыка, а вынос мозга: бн-бн-бн-бн… Разговор с дочерью Марина отложила — не имелось на это сил. Нет, сейчас ванная с пушистой пеной, десять минут кайфа, а потом пытка: разговорчики. Когда наступило «потом», Марина приготовила на скорую руку легкий перекус и открыла дверь в комнату Аси:
— Иди, чаю выпьем.
Как же ее раздражало вечное лежание дочери на диване, а Асю — что мать никогда не стучится. Обе остались при своих раздражениях, пришли на кухню и приступили к чаепитию. Молча. Ася ненавидела зеленый чай, которым ее пичкала Мариночка всю сознательную жизнь, ненавидела финики (ей полагалось два в качестве сладкого к чаю, но не каждый день), а сегодня… целых три штуки (ого!) положила на тарелку добрая мамочка. И от вчерашней злобы следа не осталось — чего это она подобрела? Ася заподозрила, что Мариночка приготовила экзекуцию, превосходящую по изощренности предыдущие, например, залезть в постель мэра города или даже губернатора. Это в ее духе: чем дальше и выше цель, тем безумнее способы достижения. Угадала Ася, речь пошла о постели!
— Ты точно не была у Тофика? — спросила Марина.
— Что ты хочешь услышать? — насупилась Ася, гоняя пальцем по тарелке три ненавистных финика.
— Хочу правду.
— Но ты будешь опять кричать.
— Не буду. Потому что его убили.
Ася уставилась на мать перепуганными глазами, которые как будто спрашивали: тебе-то откуда известно? А Марина не смотрела на дочь, чтобы не видеть полусонный взгляд равнодушия, выводивший ее из состояния умеренности, не видеть в ней надменную покорность и свое бессилие. А еще не хотела она заметить затаенную радость и злорадство, ведь теперь Асе не придется ложиться под Тофика, так вот за эти эмоции дочь может схлопотать тумаков. Работали бы обе в тандеме, слаженно и на одну цель, добились бы колоссальных успехов, а так… Марина одна колотится. Да она сама легла бы под Тофика, разве это сложно — потерпеть пять, ну, от силы десять минут полового контакта? Только его интересовали дуры до двадцати лет, а не умные и опытные женщины, способные разнообразить секс. Впрочем, не имея собственного ума, вряд ли можно увлечься чужим. Марина взяла тонкий кусочек хлеба, намазывая на него слой масла толщиной с папиросную бумагу, сожалела вовсе не о преждевременной смерти Джагупова:
— Лопнула наша золотая жила до того, как мы начали качать из нее добычу. Я столько сил затратила на это животное, а его зарезали… хм… как свинью на ферме. Нам хронически не везет.
Ася не стала поправлять, мол, на ферме вообще-то коровы живут.
— Зарезали? — переспросила она.
— Да, кухонным ножом, который оставили в брюхе. Зрелище жуткое: лежит на полу собственного дома гора сала, из брюха торчит рукоятка, по бокам потеки крови… Фу!
— Ты так говоришь… можно подумать, видела все собственными глазами.
— А откуда, по-твоему, я вернулась?
— Ты ездила к Джагупову?!
— Конечно.
— Зачем?
— Должна же я была загладить твою вину! Повезла яблоки-груши…
— Очень ему надо, — хмыкнула Ася.
