— Так, так… Значит, ацтек подозревает и меня… Идиот. Или карьерист. Или то и другое вместе. О, боже!
Ника бросилась к двери. Забыла, заперлась она или опять за малым не прошляпила собственную жизнь. Заперлась. Она вернулась на середину студии, водрузила руки на пояс и осмотрелась — опять бессмысленные движения. Что тут рассматривать? Ничего нового…
— К черту ацтека, — сказала себе Ника. — Пока к черту. Помимо Гранина, у меня есть вражина, которая делает пакости и напала. Но это не Глеб, нет. И все-таки он нашел меня. И наверняка хочет… как там обещал? Сначала убить, потом заставить бегать в колготках… Не мог он так быстро найти меня, сделать слепок с ключей, это невозможно, значит, не он вражина. Тогда кто? Кто же, кто? А если Глеб убил девушку в парке? Вдруг он садист сексуальной ориентации: сначала любовью занимается, потом партнершу убивает, как самка каракурта? И кто же станет убивать, зная, что его фото во всех ракурсах есть у меня? Разумней денек-другой подождать…
По идее надо бы рассказать следователю о вчерашней встрече с Глебом, да Нику раздирали противоречия. Гранин несимпатичен. Он не соответствует образу мощного профи, который въедается в дело всеми порами и, не считаясь со временем, докапывается до сути. Напротив, ведет себя он апатично: кинет вопрос, а сам вроде как и не слушает ответ, перепрыгивает с темы на тему — чего от такого ждать? И он подползает к Нике, подползает…
— Мерзавец. Книжки, что ли, почитал бы… про Шерлока Холмса, что ли… Поучился бы, как надо работать мозгами.
До вечера мучили Нику противоречия, ни к чему толковому она не пришла, но спохватилась, когда стемнело. Не-ет, теперь до ночи задерживаться здесь она не намерена, пока не прояснится ситуация, похожая на западню, которую кто-то подготовил для Ники. Все: домой, домой. А то в районе, где она живет, ночью на улицах пусто. Еще нарвется на вражину, передумавшую играть в прятки и, возможно, приготовившую новый сценарий, где Нике отводится роль трупа. Оставив у охранников заветный баул, она села в троллейбус и сорок пять минут тряслась по дороге домой, внимательно всматриваясь в заходивших пассажиров. Руку держала в сумке, висевшей на плече. Утром перво-наперво купила электрошок, сейчас сжимала его пальцами, если кто-то только попробует… получит удар тока и будет биться в конвульсиях полчаса.
А вот и дом, подъезд, лестница… Хорошо-то как — жить без приключений! Открыв дверь, Ника не успела шагнуть в квартиру, как вдруг услышала женский голос снизу:
— Девушка! Постойте! Не подскажете, как найти…
По ступенькам быстро поднималась симпатичная брюнетка с формами, которые очень нравятся мужчинам — Ника успела оценить глазом истинного художника. Она потрясала клочком бумажки, вытянув руку вперед и тарахтела:
— Как здорово, что вы встретились мне, я тут кругами хожу, хожу… Мне дали этот адрес, а на улице темно, я не увидела номера на доме. Не поможете мне? Может, знаете вот… эту женщину?
Очутившись на площадке, девушка сунула клочок чуть ли не в нос Нике, та взяла и стала читать фамилию, адрес…
Неожиданно кто-то, огромный и темный, словно медведь гризли, буквально спрыгнул с верхней площадки. Ника не успела головы поднять, как вдруг под натиском двух неизвестных тел очутилась в прихожей, причем оба тела придавили ее к стене. Лапа в тонкой кожаной перчатке зажала ей рот, а вход — единственный путь к свету — сужался и сужался, наконец, входная дверь захлопнулась. Ее захлопнула девушка… обманщица! То есть сообщница двух бандитов, значит, тоже бандитка.
Наступила темнота. Ника приготовилась… да, наверное, умереть. В связи с последними событиями только мысли о смерти приходят в подобных обстоятельствах и, надо признать, не оставляют никаких надежд.
Загорелся свет. Ника сощурилась… Сквозь ресницы увидела улыбку бандитки — а ведь она показалась вначале такой приятной. Возле уха раздался остервенелый шепот:
— Ну! Здравствуй. Милая. Моя.
С каким людоедским удовольствием произнес бандит каждое слово! Ника перевела глаза с бандитки на него, пришлось сфокусировать глаза и… ужаснуться! К горлу подступил противный комок: теперь точно не жить. Потому что это он, парень из парка.
— Пожалуйста, не бойся, Ника, — залепетала бандитка.
Вторая рожа, очкастая и губастая, чему-то улыбалась. И тут — звонок. Спасительный звонок в дверь, затем голос Лидан:
— Ника, ты дома? Открой, пожалуйста.
Глеб сильнее сжал рот Ники, просто вцепился в челюсть, она даже застонала от боли, а он прошипел:
— Тихо! Еще один звук — и я за себя не ручаюсь.
— Ника… — позвала Лидан, нажимая на кнопку звонка.
Разумеется, она недолго звонила, вскоре послышались шаги, Лидан ушла к себе. Жаль. Жаль, она не догадалась, не почувствовала, в какой опасности соседка. Но этого времени хватило, чтобы Ника собрала волю и начала лихорадочно соображать, что можно предпринять в ее незавидном положении. На лестничной клетке все стихло, Глеб похвалил Нику:
— Молодец.
— Видишь, — заговорил очкарик, — не зря я получил в челюсть. Опыт! Мальчики подсказали, каким макаром врываться в квартиру.
Ника ничего не понимала: какие мальчики, в какую квартиру, зачем?
— Ребята, вы же напугали ее… — произнесла Карина, только договорить ей не удалось.
Едва Глеб слегка ослабил руку, Ника… укусила ее. Кожаная тонкая перчатка велосипедиста со свободными пальцами не защитила, ибо взвыл Глеб, будто ему руку отгрызли, и, конечно, отдернул ее, затряс ею. Бросил девушку и Слава. Ника оттолкнула Глеба с ревом разозлившейся волчицы, молниеносно боднула головой Калинина и, почувствовав свободу, кинулась к выходу.
Но Карина, втянув голову в плечи и зажмурившись, коварно поставила подножку! Ника с грохотом, увлекая зеркало со стены, за которое успела схватиться, вместе с полочками, пузырьками, вазочками, щетками-расческами и прочими женскими штучками, грохнулась на пол. Головой стукнулась о дверь — хорошо, что изнутри она обита дерматином, это смягчило удар. Укушенный Глеб упал на Нику сверху, тем самым не дав подняться, с рычанием оба катались по полу туда-сюда. Слава в себя приходил, ему ведь тоже досталось, а Карина бегала вокруг катающейся пары, не зная, с какого бока к ним подступиться:
— Глеб, не делай ей больно… Глеб!..
— Я больно? — кряхтел тот, пытаясь скрутить руки Нике. — Ей скажи…
— Ника, умоляю, остановись, — залепетала Карина. — Тебе ничего не сделают. Мы хотим поговорить! Ты слышишь?
— Надо ждать, когда она выбьется из сил, — мудро заявил Слава, потирая ушибленную грудь. — Ну и крепкая у нее голова.
— Прекратите!.. — просила Карина. — Пожалуйста…
— Если я перестану, она перебьет нас, — прорычал Глеб.
Силы у Ники закончились скоро. Она перестала сопротивляться, дышала тяжело и шумно, впрочем, как и Глеб, навалившийся сверху. Не рискнул он отпустить ее запястья, которые сжимал руками, еще вцепится в глаза когтями — лечись тогда. Однако пора было начинать мирный диалог, он и спросил:
