– Больше ничего не умею.
– Иди сюда… – Он приблизился к деревянному люку на авансцене, потянул его и приподнял. – Загляни туда.
Дайнека заглянула.
– Какая-то конура.
– Скажешь тоже! – обиделся Вячеслав. – Это – будка суфлера. Знаешь, как здорово там сидеть во время спектакля!
– Ты сидел?
– В детстве – тысячу раз.
– Мне бы тоже хотелось, – задумчиво произнесла Дайнека.
– Слава!
– Ну, что еще? – Вячеслав со стуком уронил крышку и обернулся.
За кулисой стоял парень в спецовке.
– В двадцать пятый кабинет привезли краску другого цвета.
– Какой должен быть?
– Ваниль.
– А какой привезли?
– Желтый.
– Белой эмалью разбавить не пробовал?
– Я такую ответственность на себя не возьму.
Вячеслав тяжело вздохнул и бросил Дайнеке:
– Подожди здесь. Пойду, помогу взять ответственность…
Он ушел. Дайнека осталась одна, прошла в центр поворотного круга и замерла. Потом вдруг спросила:
– Где же ты, Лена?
От этого вопроса и, главным образом, от безмолвия, которое ее окружало, Дайнеке сделалось жутко. В левом «кармане», у лестницы, ведущей на колосники, послышался шорох.
– Слава?.. Это ты? – спросила она.
Никто не ответил.
Дайнека сделала шаг. Раздался чудовищный шелест, он длился не более трех секунд. Что-то очень тяжелое вскользь прошлось по левой руке и с грохотом рухнуло на деревянную сцену. Она подняла руку и увидела кровоточащую ссадину. Перевела взгляд на длинную металлическую трубу, которая откуда-то появилась на сцене. К ней были прикреплены тросы, и они шли наверх, к колосникам.
– Что случилось? – На сцену выбежал Вячеслав, взглянул на трубу, потом на Дайнеку и наконец заметил, что с ее руки капает кровь.
– Кто опустил штанкет?
– Никто не опускал. Он упал, – заторможенно сказала она.
– Ты в это время где находилась?
– Под ним.
– У тебя есть другие повреждения? – Он ощупал ее плечи и голову.
– Эта штука прошлась вскользь по руке. Мне показалось, что за кулисами стоишь ты, и я отступила в сторону. В тот момент она и упала.
– Кто это сделал?! – крикнул он вгорячах.
– Не знаю… – пробормотала она.
– Ты кого-нибудь видела?
– Только слышала. Я думала, это ты вернулся.
Вячеслав быстрым шагом прошел в левый «карман», к переплетению толстых веревок, и поспешно вернулся обратно.
– Кто-то перерубил трос, удерживающий штанкет в подколосниковом пространстве…
– Что это значит?
– Это значит… – Он сделал паузу и удивленно закончил: – что тебя хотели убить.
– За что? – сухо осведомилась Дайнека.
– Этого я не знаю. Нужно вызвать полицию. – Он схватился за телефон.
Но Дайнека показала ему кровоточащую руку:
– Лучше сначала «Скорую».
Когда фельдшер уехала, Дайнека оглядела себя в зеркало, висящее у стойки гардероба. Вся рука была измазана йодом и залеплена лейкопластырем, локоть забинтован.
– Что скажу матери?..
– Скажи, что она родила тебя в бронежилете. Если бы ты стояла на месте, тебя бы убило.
– Значит, действительно повезло.
– Неужели ты никого не заметила?
– Никого.
Вячеслав подошел к старухе-вахтерше:
– Минут сорок назад отсюда кто-нибудь выходил?
– Из служебного? – уточнила она.
– Да. Кто здесь проходил?
– Зачем – здесь? Сегодня все ходят через главные двери. Сопелкина через них выносили. Закрыть некому, с поминок еще не вернулись.
– Да, здесь я стормозил, – признал Вячеслав и посмотрел на Дайнеку. – Тебя домой отвезти?
– Нет! – испуганно сказала она. – Я еще не придумала, что сказать матери.
– Врать будешь?
– Иначе она меня изведет. Это в лучшем случае. В худшем – соберет вещи, и мы уедем.
Вячеслав помолчал, потом осторожно спросил:
– Может быть, тебе действительно лучше уехать?
– Думешь о моей безопасности?
– Было бы глупо не думать.
– О ней я побеспокоюсь сама, – неожиданно резко оборвала его Дайнека.
– Ладно… – Он безоговорочно поднял руки. – Отправляюсь работать.
Когда Вячеслав зашагал прочь, она вдруг его окликнула:
– Слава!
Он обернулся.
– Отвези меня на дачу к Гуриной.
Сменив направление, Вячеслав направился к выходу.
Сколько ни нажимала Дайнека кнопку звонка, калитку никто не открыл. Вячеслав распахнул дверцу машины.
– Она еще на поминках. Садись, отвезу тебя к деду. Посидишь у него, потом зайдешь еще раз. Здесь всего метров триста.
Дайнека села в машину, и он довез ее до своей дачи. Там их встретил Валерий Васильевич Арзамасцев, его дед.
– Рад. Очень рад, – сказал он Дайнеке.
– Можно я у вас чуть-чуть посижу?
– Сделайте одолжение, посидите.
Прощаясь с Вячеславом, она спросила:
– Перерубить трос тяжело?
– При наличии топора или ломика – как нечего делать.
– А он там был? – поинтересовалась Дайнека.
– Кто? – Вячеслав не понял вопроса.
– Топор.
– На стене с прежних времен стенд пожарный остался.
– Все поняла: багор, ведро и топор.
– Я ответил тебе?
– Спасибо.
На кухне у стола хлопотал Валерий Васильевич.
– Есть не хотите? У меня гречневая каша с жареным луком.
– Так делала моя бабушка.
– Жива?
– Кто?
– Бабушка.
– Нет, – вздохнула Дайнека. – В прошлом году умерла.
– А вот я что-то зажился. – Арзамасцев поставил тарелки. – Жена десять лет назад умерла. Остался один, и смерть меня не берет. Человек умирает не потому, что он старый. Он умирает, когда больше не остается сил жить, – вздохнул старик и начал есть свою кашу.
Дайнека взяла вилку и с расстановкой сказала:
– Или когда он никому не нужен. А вы нужны внуку.
