Дайнека пожала плечами.
– Может быть, вор?
– Я тоже так думала. Хорошо помнила, что, когда входила, заперла калитку и дверь дома. Но он как-то зашел… Значит, у него были ключи или отмычки.
– В милицию не обращались?
– Нет. Из дома ничего не украли.
– И вы уехали в городскую квартиру? – спросила Дайнека.
– Сразу же. Мне было страшно там оставаться. Когда я приехала, Алена уже вернулась со своей репетиции, – Екатерина Владимировна вздохнула. – Счастливые дни…
– Ну хорошо, – сказала Дайнека и приступила к основному вопросу. – Помните, вы показывали кольцо, которое отыскали под ванной?
– Хорошо помню.
– Оно еще у вас?
– Куда ж ему деться? – как и в прошлый раз, старуха достала из передника завязанный узелком платок, развязала его и протянула кольцо.
Дайнека взяла кольцо в руки. На этот раз, в косых лучах солнца, она хорошо разглядела вырезанный на сердолике рисунок: трех амуров, садящихся в ладью.
Помедлив, спросила:
– Можно еще раз сфотографировать?
– Пожалуйста.
Сделав несколько снимков, девушка вернула кольцо. Оно тут же было завязано в платок на два узелка, после чего скрылось в кармане передника.
– Скажите, а вы никому его не показывали?
– Только лейтенанту.
– Труфанову?
– Да.
– И все?
Екатерина Владимировна неловко пожала плечами:
– Соседке во дворе, она в ювелирном работала.
– Это было еще до отъезда Алены?
– В тот самый день. Я как нашла его под ванной, сразу к ней побежала, чтобы узнать, дорогое оно или нет. Я-то в этом не разбираюсь.
– Ясно. – Дайнека положила телефон в сумочку. – Спасибо. Теперь мне нужно идти.
Прощаясь, Екатерина Владимировна сказала:
– Передайте Алене привет.
От этих слов у Дайнеки по спине побежали мурашки.
Из такси она позвонила Труфанову:
– Можно я к вам приеду?
– Что случилось?
– Ничего. Должна показать одну вещь.
– Ну, приезжай, покажи… – согласился он весьма благодушно.
Когда через полчаса она вошла в его кабинет, он встал с кресла и сурово посмотрел на ее перебинтованную руку.
– Это еще что такое?
Она легкомысленно отмахнулась:
– Штанкет на сцене упал.
Изменившись в лице, Труфанов спросил:
– Это такая здоровая металлическая штука, на которую вешают декорации?
– Да, – подтвердила Дайнека. – Кто-то перерубил трос.
– И ты стояла под ним?
– Как раз в этот момент я отступила. Штанкет прошел вскользь, по руке.
– Кто с тобой был?
– Слава, но он в тот момент куда-то ушел.
– Фамилию знаешь?
– Чью?
– Славы твоего.
– Арзамасцев.
– Сын бывшего начальника транспортно-складского цеха?
– Его внук.
– И как он оказался возле тебя?
– Случайно. Я остановила его машину и попросила подвезти до полиции.
Труфанов вернулся в свое кресло.
– А вот я не верю в случайности, – мрачно заметил он.
Дайнека расхохоталась.
– Вы думаете, это он уронил штанкет? Боже мой! Какая… – Она вдруг запнулась и не закончила фразу. – Нет, это не он!
– Он или не он… – Василий Дмитриевич отодвинул какие-то папки и провел рукой по столу. – Здесь нужно разбираться. Напрасно не приехала ко мне сразу. Хотя бы позвонила… Ну, ничего, пошлю в Дом культуры человека, пусть поглядит.
– Я не верю.
– Мы с тобой в «верю – не верю» не играем. Здесь дело посерьезней, – Труфанов передвинул папки на прежнее место и пригладил усы. – Ну, давай, что там у тебя? С чем явилась?
Дайнека достала из сумочки тетрадь и шлепнула ею по столу.
– Что это? – поинтересовался Василий Дмитриевич.
– Дневник Лены Свиридовой.
Труфанов взял тетрадь и удивленно посмотрел на Дайнеку.
– Откуда он у тебя?
– Гурина отдала.
– Это кто?
– Ее девичья фамилия Маркелова.
– Ирина? – Он просмотрел несколько страниц дневника. – А ведь я тогда с ней говорил. Она ничего не сказала…
– Гурина украла этот дневник, и ей было плевать на Свиридову.
– Как так? Все же подруги…
– Я удивляюсь, как она вообще решила отдать дневник.
– Ты прочитала его?
– Да.
– Что-нибудь интересное?
– Много девчачьих глупостей, но есть несколько записей, где она рассказывает, как познакомилась с Роевым.
– Ага-а-а?.. Так и пишет?
– Только имени его нигде не упоминает. Везде – только: «ОН».
– Видать, боялась, что мать прочтет.
Дайнека вздохнула.
– Если бы мать прочитала, ее бы точно кондратий хватил.
– Почему?
– Они с Роевым встречались в доме на Госпитальной. В то время, после смерти бабушки, дом пустовал. Теперь там живет ее мать.
Труфанов осторожно спросил:
– И они там?..
– Именно, – подтвердила Дайнека. Результат нам известен – двенадцатинедельная беременность в конце марта. Еще она пишет, что, узнав о беременности, Роев запретил ей что-то предпринимать, сказал, что любит ее и решит все вопросы.
– Что за вопросы? – не понял Василий Дмитриевич. – Чего проще: пришел к матери и сказал, что любит ее дочь и хочет жениться.
– Но ведь он не пришел и не сказал… – напомнила Дайнека.
– Потому что не собирался решать этот вопрос?
– Или собирался, но как-то иначе… – предположила она.
– Имеешь в виду, что, убив Свиридову, Роев избавлялся от всех проблем?
– И приобретал новые… Нет, я не верю, что он убийца.
– Значит, ты тоже романтик.
– Ну да, – кивнула Дайнека. – Как, впрочем, и вы.
– Знаешь, а ведь этим решением был их отъезд в Сочи! – Труфанов снова поднялся с кресла и прошелся по кабинету. – Одного понять не могу: от кого они убегали? От матери?
– Вряд ли. Ну, поругала бы немного, а потом – совет да любовь.
