– Значит, в пятницу, когда пропала ваша дочь, его в городе не было?
– Приехал только в субботу и вместе со мной начал искать.
– Вы проверяли вещи Алены?
– Зачем?
– Все ли на месте?
– Все, кроме той одежды, что была на ней.
– Это кстати. Пожалуйста, опишите, в чем она была одета в тот вечер.
– Красное демисезонное пальто, черные сапоги. Юбочка серая, плиссированная, белая блузка. Сумка красного цвета с замочком как у кошелька-гаманка.
– Это как? – переспросил следователь.
– Знаете, как будто два кулачка, и они между собой зацепляются.
– Понял. – Он все записал. – А как насчет документов?
– Паспорта я не нашла.
– Она всегда носила его с собой?
– Нет. Но в этот раз для чего-то взяла.
– И это хорошо, – подбодрил ее Труфанов.
– Почему? – Глаза матери полыхнули надеждой.
– Значит, она куда-то уехала, что исключает другие печальные версии.
– Надеюсь, хоть и не понимаю зачем, – прошептала Екатерина Владимировна.
– В жизни вашей семьи ничего не менялось в последнее время?
– С тех пор как умер отец Алены, мы остались вдвоем. Что у нас могло поменяться…
– У дочери не появились новые друзья или подруги? Может быть, приходили какие-то письма?
– Ничего такого я не заметила.
– Знаете, девчонки часто ведут дневники… У вашей дочери был дневник?
Екатерина Владимировна на мгновение задумалась.
– Бывало такое, что зайду в ее комнату, а она что-то пишет в тетрадке. Увидит меня, закроет и куда-нибудь спрячет.
– Значит, был… Как выглядел, не припомните?
– Красная клеенчатая тетрадь. На обложке – цветы.
– Можете поискать? – Следователь оживился и даже встал, как будто собрался искать дневник вместе с ней.
– Уже искала. Дома его нет.
– Что-нибудь еще можете рассказать?
– Больше нечего.
– Не возражаете, если зайду к вам еще раз?
Екатерина Владимировна уткнулась лицом в платок. Потом, сморкаясь в него, судорожно дернула головой:
– Как я могу возражать?..
В городском Доме культуры Труфанова первым делом проводили к директору. В огромном угловом кабинете его встретила женщина в пиджаке, застегнутом на все пуговицы.
– Здравствуйте, товарищ следователь. Мне уже позвонили. – Она по-мужски протянула руку. – Меня зовут Виолетта Андреевна.
Труфанов сунул папку под мышку и ответил крепким рукопожатием.
– Мне нужно поговорить с режиссером, с вахтером и с гардеробщицей служебного гардероба. С теми, кто работал в пятницу вечером.
Виолетта Андреевна одернула пиджак и вытянула руки по швам, отчего стала похожа на офицера запаса.
– Режиссер придет после шести. Вахтер и гардеробщица сейчас на работе, могу их сюда пригласить.
Труфанов оглядел кабинет.
– Лучше я сам к ним пойду.
– Вам виднее, – поджав губы, директриса предупредила: – Будьте внимательны, в Доме культуры ведется ремонт.
– Давно? – поинтересовался Труфанов.
– Второй месяц. Всю сцену разворотили. Монтируют поворотный круг.
– На сцену я не собирался идти. – Следователь прошел к двери, но вдруг обернулся. – Еще один вопрос… Если в здании ремонт, почему участники художественной самодеятельности продолжают репетировать?
– Апрель месяц, – Виолетта Андреевна развела руками. – Творческий сезон не закончен. Не разгонять же участников коллективов посреди года. Вот и занимаются в кабинетах.
– В каком репетирует драмтеатр?
– В сорок четвертом.
– Могу я его осмотреть?
– Будете говорить с вахтером, скажете – я разрешила. Он все покажет, ключи у него есть.
– Спасибо. – Труфанов вышел из кабинета и отправился к служебному входу.
Заметив его, вахтер вскочил со своего стула.
– Я только на минуту, в туалет отошел!
Труфанов ободряюще улыбнулся:
– А я пока ни о чем вас не спрашивал.
– Так ведь будем про девушку говорить?
– Будем.
– Ну – вот.
– Значит, вы не видели, как в пятницу Свиридова выходила из Дома культуры?
– Я же сказал! – вахтер обескураженно вскинул руки. – Ровно в одиннадцать пошел в туалет, пост покинул на пару минут.
– Предполагаете, в это время она вышла на улицу?
– В другое время я бы ее увидел.
– А если она ушла через главный вход?
– Там закрыто на ключ.
– Значит, не отлучались больше ни на минуту?
– Ни на минуту!
– Ясно… – Труфанов вздохнул и разочарованно повертел головой. – Где тут у вас гардероб?
Вахтер показал. Следователь тихонько спросил:
– Как зовут гардеробщицу?
– Анна Петровна.
Гардеробщица сообщила, что в пятницу к половине двенадцатого в гардеробе не оставалось ни одного пальто и ни одной куртки.
– Значит, Свиридова свое забрала? – спросил следователь.
– Молодая блондинка из драмтеатра?
– У нее пальто красного цвета.
Анна Петровна задумалась, потом махнула рукой:
– Если здесь не осталось, значит, забрала. Минуточку… – Она взяла номерок у щеголеватого мужчины лет сорока.
Он мимоходом взглянул на Труфанова.
– Товарищ кого-то ищет? – Мужчина забрал пальто и, одеваясь, представился: – Геннадий Петрович Сопелкин, художественный руководитель Дома культуры.
– Следователь Труфанов, – скрепив знакомство рукопожатием, Василий запоздало ответил: – В прошлую пятницу девушка потерялась. Была на репетиции, после чего домой не вернулась.
– Что за девушка? – поинтересовался Сопелкин.
Труфанов хотел ответить, но гардеробщица оказалась расторопней:
– Свиридова из Народного драмтеатра.
– Вот как?… – застегивая последнюю пуговицу, Геннадий Петрович взял Труфанова под руку и повел к мраморной лестнице. Они поднялись на площадку между первым и вторым этажами и остановились возле окна, которое располагалось как раз над служебным входом.
– Вот, – Сопелкин сдвинул в сторону французскую штору. – В прошлую пятницу вечером я видел, как Свиридова вышла из Дома культуры и села в белые «Жигули». Кстати, на заднем сиденье автомобиля стоял большой чемодан.
