Обзаведясь связями с руководителями, их заместителями и обычными секретарями, Маслова занялась независимой деятельностью. Обладая чутьем и способностью расположить к себе мужчин, Людмила поддерживала с нужными людьми дружеские (и не только, как мне кажется) связи. И занималась делом — продавала продукцию одной фирмы в другую, беря себе скромный процент от сделки, в денежном эквиваленте далеко не маленький. Дело достаточно деликатное, и Людмила себя прекрасно показала. Она пользовалась доверием руководителей, их помощников и приятелей, и ее негласное посредничество ни у кого не вызывало негативных эмоций.
Пока я общалась по сотовому и размышляла, Гурьянов сел в автобус и куда-то уехал, а Людмила осталась стоять на остановке, видимо, дожидаясь нужного ей транспорта.
Так Михаила Яковлевича я благополучно упустила, и теперь мне совершенно не хотелось, чтобы с Масловой произошла та же история. Выйдя из-за кустов, я подошла к остановке, пристроилась за полуразобранным газетным киоском, отряхнулась от влажной листвы и грязи и закурила. Но завершить блаженное загрязнение собственных легких мне не удалось — подошел троллейбус, рогатый приятель и помощник населения, и Маслова загрузилась в переполненный салон. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
Людмила решила окончить свои брожения по городу и вернулась домой. Проследив ее путь до квартиры, я устроилась для дальнейшего наблюдения с удобствами — в собственной машине.
Глава 6
Я сидела в машине, курила и прослушивала квартиру Масловой. Людмила на протяжении целого часа трещала по телефону. Сначала увлеченно расписывала кому-то удобство «видеоглазка». Причем мне показалось, что ей самой глубоко по барабану, какими качествами обладает видеонаблюдатель, она не вдавалась в технические подробности. Тем не менее в голосе собеседника в процессе беседы появилась заинтересованность. Потом Маслова кокетничала с кем-то еще. Продать чертежи Шолонского она не пыталась.
Я, конечно же, понимаю — не телефонный это разговор, и все же, размечталась я, она могла бы поговорить с обладателем подозрительного голоса намеками, напуская завесу таинственности. Но Маслова, к сожалению, к моим пожеланиям прислушаться не пожелала, так и продолжала трепаться ни о чем.
Наконец меня это бессмысленное времяпрепровождение настолько достало, что я решила временно покинуть свой пост. Мне надоело тупо сидеть в машине, и я уехала. Тем более время приближалось к обеду, а мне и за вчерашний день хватило безкофеиновой диеты.
Родной дом встретил меня несколько запыленной пустотой. А чего еще можно было ожидать? Я вообще-то периодически прибегаю к кардинальному средству борьбы с пылью и беспорядком — уборке. Но чаще мои благие намерения — ну, что надо бы привести квартиру в порядок — зависают в воздухе. Обычно решимость покидает меня, когда приходится приступить к выбрасыванию всего лишнего. Мне становится жаль вещей, появляются мысли, что эти самые вещи когда-либо пригодятся. Итог такого подхода к содержанию жилища — переполненные шкафы, дверцы которых закрываются с трудом.
Едва я поставила кофеварку на плиту, как затрещал телефон. Звонил Кармишин. Александр Николаевич осведомился о ходе дела и сказал, что очень хотел бы меня увидеть. Я предложила ему приехать, и заместитель директора фирмы «Луч» согласился. И великолепно — потому что у меня лично желания ехать к нему в офис совершенно не было.
Выпив кофе, я привела кухню в относительный порядок, готовясь к посещению заказчика. Или клиента. Кому как больше нравится. Заодно попыталась осмыслить дело. А оно мне нравилось все меньше. Бумаги не нашли ни я, ни милиция. Они нигде не всплыли, хотя по какой еще причине, кроме продажи, их могли украсть? Спрятать их надежно — раз плюнуть. Только вот зачем? У меня даже зародилась подленькая мыслишка, что это дело окажется единственным нераскрытым в моей практике.
Но тут же остановила сама себя и, снова закурив, твердо решила: обязательно найду похитителя, чего бы это ни стоило. Как? Это уже другой вопрос.
В дверь позвонили, и, открыв, я впустила в квартиру свеже-румяного, сияющего широкой пошловатой, но необидной улыбкой Кармишина.
— Здравствуйте, Таня, вы очаровательно выглядите, — произнес он своим завораживающим голосом, пристально рассматривая мое лицо.
Я улыбнулась — доброе слово, как известно, и кошке приятно — и сыронизировала:
— Александр Николаевич, вы можете не рассыпать комплименты, я работаю исключительно за гонорары.
Кармишин рассмеялся и прошел вслед за мной на кухню. Уселся на жалобно скрипнувший под его весом табурет, закурил, сжав в руке необычайно маленькую по сравнению с его пальцами сигарету, и спросил:
— Таня, вы что-нибудь выяснили?
— Пока нет, — ободряюще улыбнулась я. — Но думаю, я справлюсь.
— Тогда есть смысл поторопиться. Мне бы не хотелось, чтобы деньги оказались пущены на ветер, — немного непонятно пробасил Кармишин.
Я удивленно вскинула бровь, как бы требуя пояснить странную фразу. Но тут же проявила свойственную мне сообразительность:
— Вы имеете в виду, что пролетит ваш контракт?
Александр Николаевич с прежней широкой улыбкой покачал головой и ответил:
— Дело в том, Таня, что у нас есть черновики чертежей. Они, оказывается, преспокойно лежали у одного из наших техников, а его не было на работе из-за болезни.
— Хотите сказать, что собираетесь отказаться от моих услуг? — спокойно осведомилась я, отставив чашку с недопитым кофе.
Кармишин темпераментно взмахнул руками, отчаянно замотав головой, и откликнулся:
— Ну что вы, Танечка, конечно же, нет. Черновики надо доводить до ума, на это потребуется никак не меньше недели. Так что — контракт все равно практически полетел. Хотя, надеюсь, нам все же удастся договориться с заказчиками и продлить соглашение. Но на отработку черновиков нужно не только время — потребуются и деньги, так что гораздо выгоднее было бы все же найти похищенный вариант. Только поэтому я и прошу вас работать поскорее. Мы, конечно, начали работу с черновиками — любой вариант должен быть задействован. Но сами понимаете…
— Да, конечно, — согласилась я. — Сделаю все возможное. — «И невозможное», добавила я про себя. Тут уж дело принципа — у лучшего тарасовского детектива Татьяны Ивановой провалов быть не должно. — Александр Николаевич, а ваш бухгалтер, Гурьянов, он совершенно не бывает на работе? Как-то это странно.
— Ну почему же не бывает… Я вам, кажется, говорил — он брал несколько дней за свой счет, а с сегодняшнего дня перешел на гибкий график. Временно. Личные проблемы, — ухмыльнулся замдиректора. — Сегодня Михаил Яковлевич, например, будет после обеда — придет на пару часов.
— В какое точно время Гурьянов будет на работе? — В голове моей забрезжила здравая мысль.
— С трех до пяти или до половины шестого, — не выразил удивления моим вопросом Кармишин.
