– Не забывай, как я тебе помогла! – понимая, что просто тяну время, опасаясь идти в дом.
И зачем только я впуталась в это дело? Два года назад в квартале Эдирнекапы одну торговку, которая, как и я, ходила по домам с узлом, убили, предварительно отрезав ей уши, только за то, что она пообещала одному человеку устроить его свадьбу с девушкой, на которую он положил глаз, а ту выдали за другого. Бабушка говорила мне, что турки часто убивают людей ни за что ни про что. Перед глазами стояла миска с чечевичной похлебкой. Мой милый Несим сейчас, должно быть, ужинает… Но как бы ни хотелось мне улизнуть, я пошла к дому, ведь, скорее всего, я увижу там Шекюре. Меня разбирало любопытство.
– Шелковые ткани из Китая для праздничной одежды! – заорала я, подойдя к двери.
Оранжевый свет, пробивавшийся сквозь щелку в ставнях, дрогнул. Потом открылась дверь, и отец Хасана вежливо, как всегда, пригласил меня войти. Внутри было жарко натоплено, как в богатых домах. Шекюре и дети при свете лампы сидели за столом. Когда я вошла, моя красавица встала.
– Шекюре, – сказала я, – пришел твой муж.
– Который?
– Новый. Привел вооруженных людей, они окружили дом и готовы сразиться с Хасаном.
– Хасана нет дома, – сообщил вежливый свекор.
– Ну и замечательно. Прочитай-ка вот это. – И я протянула ему записку, словно горделивый посол, сообщающий врагам султана его безжалостную волю.
Пока вежливый свекор читал письмо, Шекюре предложила мне:
– Садись, Эстер, поешь чечевичной похлебки – согреешься.
– Не люблю чечевицу, – буркнула я сначала: не понравилось мне, как по-хозяйски, будто уже совсем освоилась, держит она себя в этом доме. Однако потом я поняла, что она хочет поговорить со мной наедине, взяла ложку и пошла за ней.
– Скажи Кара, что все это из-за Шевкета, – прошептала Шекюре. – Всю прошлую ночь мы с Орханом провели в ожидании Кара, трясясь от страха перед убийцей. Я осталась с одним сыном, другой убежал! Какая же мать согласится на разлуку с ребенком! Кара так и не вернулся, а мне передали, будто дворцовые палачи развязали ему язык и он признался, что участвовал в убийстве отца.
– Разве Кара не был рядом с тобой, когда твоего отца убивали?
– Эстер! – сказала моя красавица, широко распахнув свои черные глаза. – Пожалуйста, помоги мне!
– Скажи, зачем ты сюда вернулась? Если я это пойму – помогу.
– Ты думаешь, я сама знаю, почему вернулась? – Шекюре сделала вид, будто вот-вот заплачет. – Кара дурно обращался с Шевкетом. А когда Хасан сказал, что вернулся отец моих детей, я поверила.
По глазам Шекюре я видела, что она лжет, хотя и понимает, что меня ей не провести.
– Я поверила Хасану! – снова прошептала она, и я почувствовала: она хочет, чтобы я истолковала это так, что она его любит. Но догадывалась ли Шекюре, что больше думать о Хасане она начала потому, что вышла замуж за Кара?
Открылась дверь, вошла Хайрийе с ароматным, только что из печи, хлебом. Увидев меня, она даже не подумала улыбнуться. Ее унылое лицо навело меня на мысль, что после смерти Эниште это несчастное создание стало для Шекюре живым напоминанием о пережитом горе, – и ведь никак от Хайрийе не отделаешься. Когда Шекюре взяла свежий хлеб и пошла с ним к детям, я уразумела главное: ей так тяжело потому, что она ищет (и никак не может найти) не мужа, который любил бы ее, а любящего отца для своих сыновей, сейчас глядящих на мать широко открытыми от страха глазами. Ради их блага она была готова полюбить кого угодно.
– Ты ищешь сердцем, – сказала я, не дав себе времени обдумать свою догадку, – но решение нужно будет принимать умом.
– Я готова вернуться к Кара прямо сейчас, – отозвалась Шекюре, – но у меня есть условия. – Она немного помолчала. – Он должен пообещать, что будет хорошо относиться к Шевкету и Орхану, не упрекнет меня за то, что я укрылась в этом доме, и станет следовать тем условиям (он их знает), на которые согласился перед браком. Прошлой ночью он нарушил одно из них – оставил меня в полном одиночестве, беззащитной перед убийцей, перед любым вором – и Хасаном.
– Кара пока еще не сумел найти убийцу твоего отца, но велел сказать, что нашел.
– Уйти мне с ним?
Я не успела ничего ответить – вошел свекор, давным-давно дочитавший письмо.
– Передайте достопочтенному Кара, – велел он, – что я не верну ему невестку, поскольку не могу в отсутствие сына взять на себя такую ответственность.
– Какого сына? – спросила я из вредности, хотя и самым мягким голосом.
– Я о Хасане. – Свекор смутился, потому что был человеком порядочным. – Говорят, мой старший сын возвращается из страны персов, есть свидетели.
– А кстати, где Хасан? – спросила я и съела первую ложку чечевичной похлебки, которую поставила передо мной Шекюре.
– Пошел на таможню, собирать писарей, носильщиков и прочий люд, – сказал свекор с тем детским выражением на лице, какое бывает у хороших, но глупых людей, не умеющих врать. – А после того, что устроили вчера сторонники эрзурумца, сегодня ночью по улицам ходят янычары.
– Мы их не видели, – обронила я, направляясь к двери. – Это твое последнее слово?
Шекюре, разумеется, поняла, что на самом деле я обращаюсь не к свекру, а к ней. Неужели она действительно никак не может решить, что ей делать, или пытается что-то скрыть – например, что ждет возвращения Хасана с вооруженными людьми? Я поняла, что нерешительность Шекюре мне все-таки нравится, и обрадовалась.
– Мы Кара не хотим! – храбро выкрикнул Шевкет. – И ты, толстуха, больше сюда не приходи!
– А кто же тогда будет приносить твоей красивой маме кружевные покрывала и платочки, расшитые цветами и птицами, которые она так любит? Кто принесет ткань для красных рубашек, которые так нравятся тебе? – спросила я и опустила узел на пол посередине комнаты. – Пока я хожу – развяжите, посмотрите, что понравится, примерьте. И вообще, делайте со всем этим добром что захочется.
Мне было грустно. Никогда еще я не видела в глазах Шекюре такой тоски. Едва я вышла за дверь и вдохнула морозный воздух, как меня остановил Кара с саблей в руках.
– Хасана нет дома, – известила я. – Может быть, пошел на базар купить вина, чтобы отпраздновать возвращение Шекюре. А может, вернется сейчас с вооруженными людьми, как грозит его отец. Тогда вам придется драться, он же помешанный. А уж если он возьмется за свою красную саблю…
– Что сказала Шекюре?
– Свекор уперся: не отдам, мол, невестку. Но тебе следует бояться не его, а Шекюре. Она в полной растерянности, не знает, как поступить. Если хочешь услышать мое мнение, то я скажу так: твоя жена вернулась в дом свекра, потому что поняла: еще одной такой жуткой ночи в пустом доме ей не пережить. Она боялась возвращения убийцы, ей угрожал Хасан, от тебя никаких известий… К тому же ей сказали, что ты замешан в убийстве ее отца. Но прежний ее муж не вернулся. Эту ложь придумал Хасан, в нее поверил Шевкет и, похоже, свекор. Шекюре хочет возвратиться к тебе, но у нее есть условия.
