Александр Юрьевич уже как-то попривык к таинственно появляющимся и исчезающим вещам и предметам в монастыре. Взять хотя бы очки Матвея Матвеевича. Или медальон с гербом Прошянов. Он полез в карман и нащупал его в кармане. Слава богу, на месте! А если бы и украли, что с того? Гораздо важнее выяснить: связано ли все это между собой, и если да – то как? В одном Прозоров безусловно прав, тут полно психов, а кое-кто психом явно притворяется…
И уехать отсюда нельзя, не выяснив истину. Но путь к истине всегда обозначен символами, которые, как светлячки, в лесу указывают путь. Главное, понять их значение, не пойти по ложному следу. И в первую очередь определиться со своими союзниками. Не может так быть, чтобы он оставался совсем одиноким в этом «Монастырском приюте», среди актеров и призраков.
Александр Юрьевич неторопливо брился, разглядывая свое лицо в зеркале, висевшем над рукомойником. Воду приходилось подливать в медный тазик из керамического кувшина. В конце коридора была душевая с горячей водой, но туда было лень идти. «Вечером схожу в сауну», – решил Сивере. Его вдруг заинтересовала толщина стен между кельями. Никак не менее трех метров. Но почему же покойный Матвей Матвеевич говорил, что часто слышал, как ругаются братья Афонины, его соседи? А Багрянородский утверждал, что Прозоров во сне кричит. Непонятно.
По идее, тут должна быть полная звукоизоляция. Может быть, существует какая-то внутренняя система вентиляции, скрытая в толще стен? Монахи большие хитрецы, всегда отличались изощренной выдумкой, чтобы следить друг за другом. Подслушивать и наблюдать. Наверняка здесь множество лазов, тоннелей, а то и узких крысиных нор, предназначенных не для этих умных зверьков, а для человека.
Прервав бритье, Сивере в который раз осмотрел келью, но ничего похожего на люк не обнаружил. Наверное, если какой-то лаз и существует, то найти его можно только случайно.
Вернувшись к зеркалу, продолжая скоблить левую щеку, Александр Юрьевич заинтересовался вскочившим на лбу прыщиком и вдруг замер. Его осенила одна догадка.
– Воткнуться носом… – пробормотал он, дотронувшись до зеркала рукой. Отпечаток ладони медленно таял на поверхности. Обычное овальное зеркало, встроенное в стену. По краям – несколько разрушенная амальгама. Но Александр Юрьевич был наслышан о хитроумных устройствах, которые применяли следователи или психиатры, когда сквозь специальное зеркало можно наблюдать за поведением преступника или пациента.
Неприятный холодок пробежал по спине. Не так уж это невероятно и в условиях «Монастырского приюта». Сиверсу показалось, что кто-то стоит там, с другой стороны зеркала, и смотрит. Ему даже почудилось дыхание наблюдателя, что было уж совсем невероятно. Так недолго и в самом деле сойти с ума!
И тут Сивере услышал действительно не только дыхание, но даже и легкое покашливание. Только раздавалось оно не из зеркала, а из-за его, Сиверса, спины. Резко обернувшись, он столкнулся с блуждающей улыбкой придурковатого племянника Полонского. Очевидно, тот незаметно вошел в келью, а теперь держал в руках ножницы, нацеленные острием в живот историка.
– М-ммя-яя!.. – радостно проблеял дурачок. Он был среднего роста, с покатыми плечами и круглой головой. На лбу – шрам.
– Не пужай, – усмехнулся Сивере. – Нашел свои ножницы?
Племянник закивал, в уголках рта появились пузыри слюны. Он повернулся и сделал пару шагов, махая руками.
– Хочешь мне что-то сказать? – поморщился Александр Юрьевич. – Как там тебя? Гела, кажется?
Племянник вновь энергично закивал, делая приглашающие жесты.
– Куда-то зовешь? – заинтересованно спросил Сивере, вытирая полотенцем мыльную щеку. – А ты, дружок, не ошибся адресом?
1ела отрицательно мотнул головой.
– Все-то ты, оказывается, понимаешь. Ну, пошли…
4
Сивере спустился вслед за Гелой по лестнице, прошел коридор, соединяющий жилые номера с подсобными помещениями, миновал прачечную, где стоял огромный чан с кипящей водой, пустую кухню с жаровнями. Они обогнули по открытой галерее задний дворик и вышли к стеклянной оранжерее. Александр Юрьевич уже начинал сожалеть, что дал втянуть себя в это путешествие по задворкам монастыря, но, очутившись в цветущем розарии, воспрял духом.
Живые деревца, пальмы, цветы, зелень, вьющийся под потолком плющ – все радовало глаз, бодрило свежим ароматом. Он и не предполагал такого обилия всевозможных орхидей, цикламенов, кактусов, папоротников, аккуратно рассаженных вдоль песчаных дорожек, каменных горок, искусственного водоема. Здесь чувствовались заботливые руки, любовь. Вряд ли за подобным оазисом мог ухаживать один Гела.
Александр Юрьевич не ошибся. Из-за подстриженного кустарника вдруг вышла невысокая женщина с лейкой. Приветливо улыбнулась Сиверсу. Вначале он даже не узнал ее, настолько преобразилось лицо Терезы. Сейчас она выглядела гораздо моложе, свежее, с раскрасневшимися щеками и голубыми блестящими глазами. «Да она просто красавица!» – подумал Сивере.
И лишь позже понял, почему произошло это чудесное изменение в облике. Да просто потому, что именно здесь, в оранжерее, единственном месте во всем монастыре, она чувствовала себя по-настоящему свободной и счастливой. Только поэтому.
– Вы пришли, – утвердительно сказала жена Тошика Полонского, опуская на землю лейку.
– Как видите, – развел руками Сивере, оглянувшись на своего поводыря. Но Гела уже куда-то незаметно исчез, словно растворился в листве. Он вновь посмотрел на женщину, ожидая продолжения. Но Тереза молчала.
– Тут красиво, – произнес Александр Юрьевич, чтобы хоть как-то ободрить ее.
– Правда? – вспыхнула она, а лицо ее еще больше похорошело.
– Единственное светлое место во всей гостинице, – сказал Сивере. – Вашими трудами?
– Гела помогает, – ответила Тереза. – А Тошик давно хочет разместить здесь курятник.
– У него мозгов нет, – усмехнулся Александр Юрьевич. – Извините, но ему не нужна красота. А земляных жаб разводить он не собирается? Поди, тиран в жизни?
– Вы правы, – согласилась она. – Но не будем об этом.
– Хорошо. Зачем вы меня звали?
Тереза ответила не сразу. Сначала замерла, будто прислушиваясь к чему-то, к каким-то шорохам у входа в оранжерею. Затем, понизив голос, промолвила:
– Вам не нужно идти на экскурсию к северному плато.
Александр Юрьевич не очень-то и собирался, но теперь, услышав ее слова, призадумался. Тут что-то не так. К чему бы ей предупреждать только его одного?
– Я вас не понимаю, – сказал он.
– И не нужно понимать. Просто не ходите, и все.
– Но… с какой стати? Странно как-то.
– Я не могу вам сейчас ничего объяснить. Но поверьте, дело очень серьезное.
– Черт-те что творится в вашей гостинице! – возмутился Сивере. – Сплошные загадки. Всегда так или только в этот сезон? А вот нарочно пойду!
