– А Тошик? – спросил он.
– Не знаю, – вновь повторила она. – Я ничего не знаю.
«Может быть, Локусовы? – подумал Александр Юрьевич. – Эти дьяволопоклонники наверняка используют человеческие жертвы в своих черных мессах. Или старики из окружения Анны? Но почему?
– Вам теперь опасно оставаться одной, – произнес Сивере.
– Ничего, теперь я буду настороже. Попрошу племянника постоянно находиться рядом.
– Это разумно. Пойдемте, я вас провожу наверх. Эй, вы, помогите мне! – Сивере обернулся к Багрянородскому. Но тот исчез. Как совсем недавно исчез Прозоров.
5
Пройдя через лаз, они поднялись по каменным ступеням лестницы в погреб, откуда выбрались в овощехранилище. Тереза все еще была очень слаба, спотыкалась на каждом шагу. Сивере представлял, что пришлось пережить этой несчастной женщине. Он кипел от негодования: если это дело рук Тошика или Локусовых, то он готов был убить их, стереть в порошок. Чем Тереза-то перед ними провинилась? А если тут замешан кто-то другой?
– Уж не горбун ли меня уволок в свои подземные владения? – словно отвечая на его мысли, спросила Тереза. – Я же говорила вам, что род Прошянов проклят. И как же я не хотела вновь приезжать сюда, в этот монастырь!
– Ничего, все образуется, – успокоил ее Сивере. – Дай бог, разберемся со всей этой чертовщиной, что тут творится. Многое уже прояснилось.
– Вся надежда на вас, – ответила Тереза, касаясь головой его плеча. – Теперь я могу сказать вам правду. Мой муж и его дети – преступники. Они торговали наркотиками, снабжали им все местное население. Здесь был как бы перевалочный пункт.
– Куруладзе знал об этом? – спросил Александр Юрьевич. Сказанное Терезой не слишком удивило его, на Кавказе это дело обычное.
– Разумеется, знал, – ответила она. – Но имел какую-то свою долю от прибыли. А значительная часть наркотиков уходила в Россию, через курьеров. Здесь все обо всем знают, но никто ничего не предпринимает. Потому что все повязаны. Сверху донизу.
Сивере мысленно согласился с нею. Хаос для власть предержащих – самое лучшее состояние. В мутной воде только и ловится рыбка. Причем золотая. Достаточно вспомнить Украину с ее обезумевшими от беззакония коломойскими.
– А курьерами были кто-то из постояльцев гостиницы? – спросил он.
– Да. Только я старалась не вникать во все их махинации. Знаю лишь, что несколько раз в году сюда приезжают специалисты, химики, и в одном из подземных помещений – там у них есть что-то вроде лаборатории – изготавливают синтетические наркотики.
– Вот как? Конечно, горный монастырь – очень удобное место. А заодно и гостиница. Я догадываюсь, кто мог быть курьером. Братья Афонины.
Они выбрались из овощехранилища, очутились на заднем монастырском дворике. Светила луна.
– И еще я видела, как Тошик с сыновьями испортили фуникулер, – продолжила свои откровения Тереза. – Это они подстроили падение кабины в ущелье, когда там находились Вазген и Мушни. Оказались не нужны. Или было жалко продолжать делиться прибылью. Но все они повязаны одним делом.
– Что ж! – вздохнул Сивере. – Волки грызутся – собакам легче. Но ничто не остается безнаказанным. И все тайны Мадридского двора рано или поздно проясняются.
Он не стал говорить Терезе о том, что оба брата – Вахтанг и Ашот – уже мертвы, превращены в античные статуи. Но ему почему-то казалось, что наркотики тут ни при чем. Вернее, они вряд ли могли служить причиной целой серии произошедших в монастыре убийств. По крайней мере, не всех.
Неожиданно через весь двор к ним метнулась какая-то фигура.
– Мм-мм-ммм… – радостно замычал 1ела, утыкаясь лицом в плечо Терезы. Очевидно, он уже давно искал ее.
– Ну, вот и ваш паж, – с облегчением произнес Сивере. – А я вас покину.
Александр Юрьевич, чувствуя себя страшно усталым, еле добрался до своей кельи, крепко запер дверь и наконец-то провалился в глубокий сон.
Глава 3. Голова на блюде
1
Наступило утро седьмого дня, сквозь узкое оконце вливаясь золотым солнцем в келью Александра Юрьевича. Не сразу он открыл глаза, хотя уже давно не спал. Не хотелось смотреть на убогую, ставшую уже привычной обстановку, но душа все равно жаждала пробуждения, рвалась в мир, сколь ни был бы он для нее суров, тяжек и полон испытаний.
Сивере лишь сейчас сообразил, что, возможно, именно в испытание было ему послано его пребывание в убийственной атмосфере монастыря-гостиницы. Как новоиспеченному монаху. Ведь он мог остаться и в Москве, и дни бы в жизни историка продолжали скользить, как осенние листья на ветру, но довелось собраться и приехать сюда, словно взвалить на плечи неожиданно подмявший его крест. Так неужели не осилит, не вынесет на своем хребте сей тяжкий груз, неужели сломается, упадет на землю?.. Всего седьмой день, а кажется, что пролетели годы.
Александр Юрьевич, чувствуя, что события в монастыре приближаются к пику, к снежной вершине, которая грозит обрушиться вниз лавиной, поднялся с кровати, не спеша оделся, привел себя в порядок, осмысливая ночные происшествия. И, заслышав удар гонга, призывающий к завтраку, вышел из кельи, опять же подобно внешне смиренному, но сжигаемому тайной душевной борьбой схимнику.
В трапезную стекались оставшиеся (а лучше назвать – уцелевшие) постояльцы. Три старика – Абарбанель, Алоиз и Абдаллах, Анна Горенштейн, чета Локусовых, Прозоров, Багрянородский, Ольга Дембович. Вошел недовольный чем-то комиссар Куруладзе. Тошик и Тереза разносили по столам тарелки с чечевичной кашей и тертым сыром. Из кухни выглядывал бестолково улыбающийся Гела. Не хватало лишь князя Романова, но он иногда имел привычку запаздывать.
– Никто не видел Макса? – спросил Куруладзе, обводя строгим взглядом собравшихся. Дольше всех он остановился на Сиверсе.
– Что вы на меня так смотрите? – пожал плечами историк.
Оленька, взяв свою тарелку, пересела к нему за столик. Она, как всегда, выглядела безмятежно и цвела, словно бутон розы.
– Вахтанг с Ашотом тоже куда-то запропастились, – сказал Тошик Полонский, выставляя на общий трапезный стол пару кувшинов. Тереза стояла, опустив глаза, лицо ее как-то преобразилось после случившегося с ней ночью кошмара. Оно, не потеряв кротости, излучало какую-то пробудившуюся красоту и сияние. Лишь сейчас Сивере почувствовал, насколько она хороша.
– Может, они снова передрались да поубивали друг друга? – фыркнул Багрянородский. – А что? Дело плевое… Нам тут не привыкать к таким штучкам.
– Типун вам на язык! – возмутился Тошик. Исчезновение сыновей его действительно тревожило, он даже не мог усидеть на месте. То вскакивал и убегал на кухню, то возвращался и пил стаканами саперави.
– А где князь? – опросила Анна. Князя тоже никто не видел. Сивере припомнил ночную сцену с венчанием на царство и поглядел в сторону стариков. Те равнодушно жевали пишу, отрешенные от всего, словно поставленные в стойло клячи. Локусовы также ничем не выдавали своего присутствия в трапезной, как будто их тут и не было. И уж совершенно точно, что их не было ночью в подземелье и они не воровали черепа для своих магических месс.
