Хорьков уже забыл, что недавно сам обманул Ульяну. Забыл, как глумился над ней, как торжествовал, считая ее доверчивой и глупой. Увы! Человек так устроен! То, что он сам натворил, не в счет. А вот то, что с ним сотворили другие, – это подлость.
«Что мне делать? – метался Хорьков. – Я хочу отомстить. Почему я один должен за все отвечать? Меня гнусным образом обманули. Попался, как мальчишка!»
Он открыл глаза. В темном углу камеры смеялся рогатый. И смеялся он над Юлием Хорьковым, не над кем-нибудь другим!
– Я же по-честному, – заблеял Хорьков. – Я был согласен на половину.
– А я нет, – засмеялся черт. – Я решил дать тебе все и отнять все. И потом, кто торговался с Ольгой Ефимовной? А кто хотел ее убить?
– Да я только подумал!
– Этого вполне достаточно, – сурово сказал черт и исчез. Испарился.
«Кажется, у меня начинаются галлюцинации», – подумал вспотевший от волнения Хорьков. Его мечта разбилась вдребезги.
«Но я не убивал! – вспомнил вдруг он. – Это самое главное – я не убивал!»
Должна же быть на свете справедливость? Хорьков напрягся, вспоминая тот злополучный день. День, который он посчитал началом начала и который на деле оказался концом всего. Хорьков вспомнил, как вышел из дома в начале десятого и точно знал, что Розалия еще была жива. Кто-то другой сыпанул ей в чай снотворное. После того как муж ушел, хлопнув дверью. И Розалия выпила этот чай, потому что человек, который его приготовил, был ей хорошо знаком. Розалия была крайне недоверчива. Чужого бы она на порог не пустила.
Хорьков подумал, что надо за себя бороться. Черт с ней, с мечтой! Оставьте хотя бы свободу, дайте уползти в свой темный угол, к родителям в малогабаритку. К тете Герде под бочок. Только отпустите!
И, отвернувшись к стене, он тихонько заскулил…
Семь метров в секунду
Юлию Хорькову откровенно не везло с женщинами. Когда он пытался выглядеть брутальным, они находили его напыщенным. Он хотел казаться загадочным, они находили его глупым. Он мечтал, чтобы его считали мужественным, они, все эти недалекие бабы, находили его смешным. И ничего не помогало, никакие его ухищрения.
Вот и с Софьей так получилось. Хорьков был уверен, что Софье он нравится. Что, окажись он свободен – компаньонка жены тут же раскинула бы свои брачные сети. Что от заигрываний и откровенных намеков Софью удерживает лишь Розалия, страх перед ней. Сам Хорьков посматривал на Сонечку с интересом. Не первый сорт, но сойдет. Когда накрасится и приоденется, становится очень даже хорошенькой. В модной одежде она разбирается, недаром держит бутик, и вкус у нее есть. Может, когда захочет.
Поэтому, рассчитавшись, как ему тогда показалось, с Ульяной Схованской, Юлий с особым удовольствием поехал к Соне поднимать самооценку. Как он и ожидал, с ним заигрывали, ему улыбались, его приглашали остаться на чашку чая. И Юлий полностью расслабился. Уж с этой стороны он никак не ожидал подвоха. Оказалось, что эта сахарная Сонечка – двуличная стерва!
Буквально на следующий день после того, как Юлию Хорькову предъявили обвинение в убийстве жены, в кабинете у следователя его ожидал еще один удар. Юлий и после первого еще не оправился, не придумал, как ему защищаться. Надеялся только на торжество справедливости и на порядочность следователя. Должны же они отработать все версии? Есть запись с камеры видеонаблюдения, и, возможно, там окажутся знакомые лица. Или хотя бы лицо. Кто-то же убил Розалию? Пока главным подозреваемым оставался ее муж.
Не готовый к такому повороту событий, Хорьков не обзавелся адвокатом. А юрист покойной жены его, само собой, не устраивал. Юлий был уверен, что тот находится под влиянием мадам Выдан. Это ведь ее родственники порекомендовали адвоката. Нет уж, лучше взять человека со стороны. У кого бы спросить совета? Проведя ночь в тюремной камере и хорошенько поразмыслив, Хорьков с ужасом понял, что ему не у кого попросить помощи. У него нет друзей! Совсем! Розалия полностью его поработила, он жил только ее интересами, общался лишь с теми, с кем общалась она, ездил лишь туда, куда она хотела. И в итоге остался совсем один.
Да, у него были родители, была тетя Герда. Но попросить их нанять ему адвоката?! За всю свою жизнь бесконфликтные и незаметные Хорьковы ни разу не нарушили закон. Даже по мелочи, как то: вынести с работы списанный инвентарь для личного пользования или загнать проездной билет, выданный на службе за государственный счет, взять подработку и не внести доход в налоговую декларацию. Мыши, и те производили больше шума, чем родители Хорьковы и тетя Герда.
Однажды мама Юлия, уже, будучи пенсионеркой и подрабатывая в клубе гардеробщицей, перепутала номерки. И полушубок из нутрии надела другая дама. А той, что пришла на любительский спектакль в этой наспех сляпанной китайцами нутрии, достался козел. То есть полушубок из козлика. Разразился скандал. На следующее утро, едва рассвело, нутрия вернулась к законной владелице, оказалось, что козел не так уж и плох, во всяком случае, не воняет и не линяет. И прослужит еще долго. А вот нутрия расползается по швам. Но всю ночь мама не спала. Юлик, которому она беспрестанно звонила и который тоже не спал, клялся, что купит ей целую ферму, хоть с нутриями, хоть с козлами. Дела Розалии резко пошли в гору, и Юлий смог бы вытянуть из жены деньги, чтобы помочь родительнице. В крайнем случае, какой-нибудь списанный по браку итальянский полушубок, который все одно лучше паленой китайской нутрии. Но мама все равно рыдала и говорила, что, как только взойдет солнце, ее поведут на казнь, то бишь в отделение милиции.
Городок, в котором обитали родители Хорьковы, был крохотным и бедным, поэтому нутрия, какой бы паршивой она ни была, никак не могла в нем затеряться. Юлий с самого начала был уверен в благополучном исходе. Но мама еще с месяц ходила, опустив глаза. Ей казалось, что все тычут в нее пальцем:
– Вот эта подлая женщина хотела загнать чужую нутрию!
И просить этих людей нанять дорогого адвоката по уголовному праву?! Да еще для работы с такой серьезной статьей: преднамеренное убийство! Можно представить себе, что это будет за адвокат!
Поэтому Юлию пришлось пока довольствоваться социальным. Адвокат оказался совсем еще зеленым, лет двадцати с небольшим, только-только со студенческой скамьи. На консультации с клиентом он откровенно скучал и зевал. Гораздо больше адвоката интересовал его новенький айфон, который лежал на столе между правозащитником и его клиентом. То и дело раздавался тихий свист, означающий, что пришла очередная эсэмэска. Похоже, адвокат ссорился со своей девушкой или, напротив, мирился. Он то и дело фыркал, пожимал плечами, недовольно морщился и без конца переспрашивал у Юлия:
– Простите, что вы сказали?
Ему было откровенно наплевать, посадят его клиента за убийство или, напротив, оправдают. Чтобы преодолеть это безразличие, Хорьков охотно предложил бы адвокату деньги, если бы был уверен в том, что это поможет. Хорьков подозревал, что он у парня вообще первый клиент. Так сказать, общественная нагрузка. Когда Хорьков предложил своему адвокату присутствовать на очередном допросе, тот откровенно удивился:
