– Это я и так знаю, – Юлий поежился. – Вот зачем ей столько денег? У нее огромная квартира, куча дорогих картин, наверняка еще и денежки в банке есть. Покойный Карл Моисеевич не бедствовал. Так нет же! Она и все, что оставила Розалия, хочет себе загрести! Потому и врет! В тюрьму меня хочет засадить! А мою квартиру сдавать! Как будто ей своих денег мало!
– Знаете, Хорьков, а я вас даже пожалел. Иметь такую тещу, это, знаете ли… – следователь поежился. – Ну, хорошо. Исключительно из сочувствия к вашим личным проблемам… Итак, вы подозреваете гадалку?
– Да, – торопливо кивнул Хорьков. – Ее.
– Есть еще один вариант: самоубийство. Все-таки рак в последней стадии, – вздохнул следователь. – Наверняка Розалию Карловну мучили боли. Но отсутствие предсмертной записки и найденный в вашей машине пузырек из-под снотворного в эту версию не вписываются. Либо вы сами его попытались спрятать, либо вам его подбросили. А зачем? Убийца отвел от себя подозрения. И чтобы ваша жена умерла, так сказать, молча? Не обвинив никого в своей смерти? Хотя бы врачей-шарлатанов. Нет, это было не в характере Розалии Карловны. Значит, это было убийство, – уверенно сказал он. – А значит, завтра я пойду к гадалке!
– Вы это… поаккуратнее с ней, – предостерег Хорьков.
– А что такое? – насторожился следователь.
– Она, похоже, и в самом деле ясновидящая, эта госпожа Домна. И про Розалию она все поняла, про то, что моя жена скоро умрет, и про меня. А еще это… Она всякие штуки знает. Заговоры. Меня пеплом посыпала, вот я и…
– Спалился.
– Ага. То есть нет, что вы! Она меня просто сглазила!
– Ладно, я проверю, насколько она ясновидящая.
Шесть метров в секунду
Как и у всякого среднестатистического гражданина, у Вячеслава Кликушина имелись определенные проблемы. Нет, с работой у него все было в полном порядке, следователем он мечтал быть с детства, начитавшись детективов. Не следователем, конечно, а гениальным сыщиком, таким, как Шерлок Холмс или кто-нибудь из наших, например, Лев Гуров, но, как потом понял Вячеслав, умные преступники остались только в книжках. И главное не вычислить, а дожать. Раскрутить на признание. Доказать теорему с применением в качестве аргументов статей УК. Чем он и занимался.
С материальным благополучием тоже все было относительно нормально. Взяток Вячеслав не брал, старался быть честным, и государство его за это поощряло. Ну и самоуважение. Госслужащий – это госслужащий. Человек с определенным статусом. При любом раскладе государство его без зарплаты не оставит, и пенсия будет соответствующей. А значит, старость – достойной. Да, тридцатипятилетний Вячеслав Кликушин частенько думал о старости. И на это имелись причины.
Жизнь на пенсии в их семье обсуждалась так часто, что порою Вячеслав даже чувствовал себя стариком. В этом-то и была его проблема.
Точнее, проблема была с Лизой, его женой. А еще точнее, с ее мамой. Почему Кликушин так и прореагировал на тещу Хорькова. Нет, его собственная кликушинская теща была золотом, если сравнивать ее с мадам Выдан. Лизина мать прекрасно готовила, содержала дом в чистоте и уюте, обожала внука и охотно с ним сидела. Дочь она тоже обожала, готова была поддержать ее советом в любое время дня и ночи.
В этом-то и была беда! Что бы Вячеслав ни спросил у своей Лизы, в ответ он слышал:
– Надо бы у мамы спросить… Надо бы с мамой посоветоваться… А что скажет мама?..
Вячеслава это уже начало доставать, и он понятия не имел, сколько еще выдержит. В тридцать лет пора иметь собственные мозги. Ну, невозможно повсюду таскать с собой маму в качестве оракула! Только один раз в жизни Вячеслав отдыхал без тещи. И то жена звонила ей по пять раз на дню. Учитывая, что отдыхали тогда они за границей, мамина неусыпная забота влетела Вячеславу в копеечку. Когда он попытался сказать об этом Лизе и озвучил счет, та разревелась:
– Лучше бы мама поехала с нами!
Вот уже пять лет Кликушины жили отдельно, в собственной квартире. Но в двух минутах ходьбы от того дома, где жила Лизина мама. Когда строились, аргументы «за» нашлись железные. Тимофею Вячеславовичу Кликушину было тогда пять лет, и в садик его водила бабушка. Она же собиралась водить его и в школу. А забирать кто? Понятно, тоже бабушка! Родители молодые, они работают.
Поначалу это было очень удобно, но в какой-то момент Кликушин осознал, что, собственно, Лизы в природе нет. Не существует. Есть женщина, абсолютно несамостоятельная в принятии решений, полностью находящаяся под чужим влиянием, покупающая вещи с мобильником в руках, лишь после того, как фотку увидит мама и одобрит. Да в конце-то концов!
Когда молодая женщина говорит словами шестидесятилетней дамы, чье мировоззрение сформировалось еще при «совке» (светлая ему память!), в этом есть что-то ненормальное.
– Господи, Слава, как раньше-то было хорошо!
– Раньше – это когда? – терялся порою он.
– Ну, когда колбаса стоила два двадцать, а проезд в метро пять копеек…
– Как ты можешь это помнить?! И как ты можешь знать, что это было хорошо?!
– Мама так говорит… А мама знает, что говорит!
Если человеку не повезло с родителями – это, конечно, плохо. Но когда повезло… И Вячеслав Кликушин, вздыхая, думал о своей Лизе. Когда ребенка от всего оберегают, когда за него думают, когда о нем неусыпно заботятся, он вырастает с уверенностью, что мир прекрасен, все люди братья, а добро побеждает зло. Потому что его опекают любящие родители. И, вырастая, этот баловень судьбы проигрывает битву за битвой тем, кто воспринимает мир таким, какой он есть. Людям жестоким и циничным. Просто уступает, по доброте. И пятится назад, пока спиной не упрется в стену.
Лиза уперлась спиной в мужа. И в таком положении замерла, стоя лицом к матери. С работой у жены не заладилось, в смысле, она работала, но для проформы, буквально за гроши. Чтобы стаж шел. Лизина мама очень ценила этот самый стаж. А еще бесплатную медицину и бесплатное образование. Когда Вячеслав заикнулся было, что сыну хорошо бы брать платные уроки английского, обе его женщины замахали руками:
– Тимоше это не нужно! Государство о нем позаботится!
Кликушин и сам свято верил в родное государство, но что плохого в платных уроках? Или в стоматологе за деньги? А старые советские фильмы, которые беспрерывно смотрит жена? Нет, они, конечно, замечательные, но почему бы не посмотреть современную фантастику? Чего уж говорить о ночном телеканале «Искушение»!
– Фу, какая гадость! Выключи немедленно!
Гадость-то она, может быть, и гадость. А с другой стороны – простые человеческие радости. От Лизиных пуританских панталон вряд ли возбудишься.
«Зимой надо носить теплое белье, чтобы не получить воспаление придатков». А зима у нас, пардонте, девять месяцев в году. Поэтому красивое женское белье и всякие там штучки Кликушин тайком рассматривал на ночном экране, когда жена крепко спала.
