– Прекрасно представляю, – кивнул Вячеслав.
– Шум, гам… Разумеется, мы собрались это сделать днем, часа в три. Но кто знает? Вдруг Розалия решит остаться дома? Представьте себе ситуацию: мы празднуем день рождения, нам весело, и вдруг раздается звонок в дверь! На пороге Розалия Хорькова!
– Представляю себе, – вновь кивнул Кликушин.
– Нет, вы не представляете, насколько это испорченный праздник! – раздраженно сказала Лилия Юрьевна. – И я поднялась, чтобы ее предупредить. Заодно узнать, будет ли она дома с трех до семи. Клятвенно пообещать, что вечером в моей квартире уже будет тишина. Я долго звонила в дверь. Но никто не вышел мне открыть.
– А сама дверь была заперта? – с интересом спросил Кликушин. – Я имею в виду, дверь в секцию?
– Ну, разумеется!
– Странно… Хорьков утверждает, что он вышел из квартиры, хлопнув дверью, а ключи швырнул на стол. Версия о грабителях, которую он нам подкинул, таким образом, рассыпается полностью. Дверь в секцию была закрыта! Неужели Хорьков и впрямь убийца? – взволнованно спросил Вячеслав.
– А что вас удивляет? – пожала плечами Лилия Юрьевна. – Они очень плохо жили. Я бы тоже убила такую жену. Мерзкая была баба!
– Но кто закрыл дверь?
– Соседи, кто же еще? Вы поспрашивайте их. Наверняка в половине десятого кто-то вернулся с работы. Удивился, что дверь открыта. Да сама же Розалия следила за порядком и ругалась с соседями из-за перегоревших лампочек или из-за открытой двери в секцию! Знаете ведь, как бывает? Выскочил человек к мусоропроводу, а когда шел обратно, дверь закрыть забыл. Так вот Розалия со своими соседями по лестничной клетке скандалила постоянно!
– Вы-то откуда об этом знаете?
– Да от консьержки, господи! Кто у нас в курсе всех сплетен? Иной раз остановишься, поговоришь, пока Ева рассматривает цветы или картинки на стенах.
– Да, у вас красиво, – кивнул Вячеслав, который отметил, что подъезд обихожен.
– Еще одна причина, по которой я выбрала этот дом и этот подъезд. Здесь уютно.
– Значит, у себя дома вы оказались без пятнадцати десять?
– Чуть раньше. Много мне надо времени, чтобы подняться с пятого этажа на шестой? Уж, конечно, не десять минут. Дома была моя мама. Она смотрит сериал по Первому каналу, который начинается сразу после выпуска вечерних «Новостей», в двадцать один тридцать. Если я напрягусь, я, пожалуй, сумею пересказать вам содержание серии, которую мама смотрела в тот вечер. Чтобы вы убедились в том, что я не пила чай с Розалией Хорьковой. Извините, Ева сейчас проснется. – Лилия Юрьевна озабоченно посмотрела на электронные часы, стоящие на столе. – Мне пора к ней.
– Значит, дверь, – Вячеслав со вздохом поднялся. – Она была заперта, вот в чем все дело. Ну а если вы мне врете? Если Хорькова вам все-таки открыла? Все равно… Времени у вас было маловато. Попить с ней чайку, стереть отпечатки, да еще и инсценировать ограбление… Нет, маловато. И потом: как драгоценности оказались в урне, в проходном дворе? У вас маленький ребенок, вы наверняка из квартиры ночью не выходили.
– Не выходила, – насмешливо сказала Лилия Юрьевна.
– Странно все это. Ладно, возьмусь всерьез за Хорькова.
– Вот и возьмитесь. – Женщина торопливо вытряхнула пепел в мусорное ведро. – Как все-таки хорошо, что Розалия умерла! – сказала она, распрямляясь. – Переезд – это так утомительно! А я уж было хотела отсюда съезжать. А мне здесь нравится. И маме моей тоже. Мне скоро придется выйти на работу, Еве исполнилось три года. С ней теперь будет сидеть моя мама. Ну а я… Пойду пить дальше свою горькую чашу, – тяжело вздохнула она.
– В смысле?
– Отец Евы – мой начальник, – пояснила Лилия Юрьевна. – Как, по-вашему, завязался наш роман?
– А! Служебный роман! – догадался Кликушин.
– Вот именно. Так что, если я вам еще раз понадоблюсь, мне к вам будет прийти крайне затруднительно. Работа у меня ответственная, да и в курс дела надо будет войти после декрета-то. Но я вам клянусь чем хотите, хоть своим здоровьем, хоть дочери: Хорькову я не убивала.
– Это серьезно, – согласился он. – Раз здоровьем дочери. Но как же вы ходите на свою ответственную работу в таком виде? Ну, во всем этом? – он кивнул на проколотый пупок.
– А, вы про пирсинг! Ну, так у нас частная фирма. Не возбраняется. И потом: серьги я сниму, а татуировки с пирсингом в одежде с глухим воротом и длинными рукавами не видно. На работе я паинька, – усмехнулась она. – Все эти штучки видит только мой любимый, – лукаво сказала Лилия Юрьевна, закрывая за Кликушиным дверь.
«Вот, Лиза, к чему ты меня подталкиваешь, – грустно думал он, спускаясь по лестнице на пятый этаж. – Дома у этого мужика наверняка такая же Лиза. А на работе Лиля. И как итог – вторая семья. Гадания-привороты. А то и порча! Нет, надо что-то делать…»
На пятом этаже он надавливал поочередно на все кнопки, пока одна из четырех дверей в квартиры не открылась. Кликушин терпеливо ждал, присушиваясь к шагам. Открыла ему заспанная женщина в халате, которая бесцеремонно спросила:
– Вы кто?
– Я следователь. По поводу вашей соседки. Вы, наверное, знаете, что ее убили.
– И что вы хотели? – недовольно спросила женщина. Средних лет, на этот раз без всякого тюнинга, даже без намека на макияж.
– В тот вечер, когда убили Розалию, случайно не вы закрыли дверь?
– Какую дверь? – уставилась на него женщина.
– Эту, – Вячеслав потрогал тяжелую железную дверь, дальше которой его пускать не собирались.
– Мой муж всегда ее запирает, когда возвращается с работы.
– А когда он возвращается с работы?
– В половине десятого, – отрезала женщина. – У вас все?
– А скажите… В тот вечер… Когда вашу соседку убили. После того как ваш муж запер дверь, вы не слышали звонок? У вас ведь хорошая слышимость. Никто не приходил к Хорьковым?
– Может быть, и приходил, – раздраженно сказала женщина. – Да, кто-то трезвонил в соседнюю дверь. У Хорьковых очень уж громкий звонок. К нам Розалия без конца предъявляла какие-то претензии, а сама… Я еще удивилась: чего это она так рано легла спать? Обычно у нее бессонница, она даже снотворное принимает. Так у вас все?
– Похоже, все, – Вячеслав вынужден был отступить. – А ваш муж всегда возвращается с работы в это время? В половине десятого? – спросил он перед тем, как дверь закрылась.
– Всегда! – и женщина раздраженно щелкнула замком.
Кликушин вызвал лифт. Итак, дверь. Что бы ни говорил Хорьков, дверь – это серьезно. Против двери не попрешь.
Он так и сказал Хорькову на очередном допросе:
– Видите ли, Юлий Каевич, мы с вами уперлись в запертую дверь. У меня была слабая надежда, что мужчина, который приходит к госпоже Домне в половине десятого, на самом деле приехал гораздо раньше. Он ведь ресторатор. Мало ли. Вдруг ваша Розалия у него пообедала и осталась недовольна? Решила натравить на него пожарного инспектора или санэпидемстанцию. А ресторатор задумал ей отомстить.
