Вера Александровна. Я так и знала! Я знала, что этим все закончится…
Вера Александровна не глядя ни на кого уходит.
Дунька. Эй вы, сыновья и братья! Она на себя руки не наложит?
Виктор и Максим тяжело смотрят друг на друга.
Виктор. Идиот! Ты же ее убил просто! Другого дня не нашел, она и так еле ходит! Она же Светку твою не переносит. Они не могут жить вместе!
Максим(язвительно). А твою жену она переносит! С ней она жить вместе может? Может? Тогда давай поменяемся. Вы будете жить с матерью, а я отдельно…
Дунька(наклоняясь к Неволину). Это называется контрольный выстрел.
Виктор бессильно молчит.
Максим. Устраивает? Ну, давай меняться! Я тебе давно предлагаю. Она, между прочим, и твоя мать… Так что давай — решай. Ты же теперь у нас глава семьи. Прямо вождь и учитель. Давай, вперед!
Виктор тяжело дышит, но сказать ничего не может.
Максим. Что испугался? Страшно? Страшно с собственной матерью под одной крышей жить? Не в кайф?
Кажется, сейчас они бросятся друг на друга. Неволин встает между ними, отталкивает Максима.
Неволин. Слушай, кончай… Нашел время.
Дунька(хохоча). Ничего себе семейка! Сдохнуть можно! Неволин, ты смотри далеко не уходи, а то они тут изуродуют друг друга. Тут кровопролитием пахнет. Мне с ними без тебя не по себе.
Вдруг входит Вера Александровна. Все смотрят на нее, не зная, чего от нее ждать.
Вера Александровна(неожиданно спокойно). Смотрите, что я вчера нашла! Я и забыла совсем. (Показывает листок бумаги). Меня вызывают в суд. Вот повестка. Явиться…
Максим. Мать, ты кого-то убила? Или гробанула? Сознавайся, все свои.
Вера Александровна. Если я кого-то убью, то только себя.
Виктор. Да ты можешь, наконец, объяснить, в чем дело! Просто объяснить.
Вера Александровна. Это по поводу дачи. Требуют немедленно освободить. Так что можно уже и не являться, ведь мы уезжаем…
Виктор. Что-то не похоже.
Максим. О! Я сейчас в контору схожу! Узнаю, что да как. Может, знакомых кого встречу, они с машиной помогут…
Максим уходит.
Виктор. Все понятно — похмеляться пошел… И мы будем ждать его теперь до ночи. Все заранее известно! Учтите все! Мы все равно уедем сегодня. Хватит! Иначе тут с вами с ума сойдешь.
Виктор уходит, и тут же сверху раздается грохот передвигаемой мебели. Вздохнув, идет на кухню Вера Александровна.
Неволин и Дунька остаются вдвоем.
Неволин. Слушай, что тут у вас происходит?
Дунька(небрежно). А… Распад империи. Вернее, падение дома Иконниковых, акт последний… После смерти деда этот дом остался единственным, что нас соединяло… А теперь — кранты… Скоро и видеться перестанем… Деда, который был главой рода, нет. Бабуля — потерявшийся во времени человек, который всем теперь только в тягость. Вот увидишь, кончится тем, что они, ее любимые сыновья, сдадут ее в дом престарелых. А она это предчувствует и страшно боится…
Неволин. Ладно, не клевещи. Они ее сыновья и никогда на такое не пойдут.
Дунька. Ха! Сыновья-то сыновья, да полные неудачники. Папаша мой — свихнулся на ненависти к советской власти. Коммуняки, как выясняется, всю жизнь его погубили, вот он до сих пор только об этом и думает… А Максим, дяденька мой родимый, как был законченным раздолбаем в шестнадцать мальчишеских лет, так им и навсегда остался…
Неволин. А ты?
Дунька. А я… Я… Отрезанный ломоть. Но ломоть очень даже ничего себе… Вот сижу и жду своего тевтонского рыцаря, который вернется из дальних стран и заберет меня с собой…
Неволин(делая вид, что намек не понял). Так отец твой живет теперь с новой женой…
Дунька. Живет. А мать моя родная оказалась на Украине и ни с ним, ни со мной видеться особо не желает, у нее там своя семья имеется… Говорю тебе — распад. Куда ни ткни — тлен… Ладно, ну их, надоели! Ты лучше про себя расскажи? Что ты теперь делать будешь? Ты же теперь у нас свободный человек — богатый вдовец.
Неволин. Вдовец… Дурацкое слово.
Дунька. Так она, твоя жена, все-таки пьяная была, когда разбилась на машине?
Неволин. Да какая теперь разница? Не все ли равно…
Дунька. И все-таки?
Неволин. Ну, пьяная…
Дунька. И не одна…
Неволин. И не одна. Все — допрос закончен?.. Кстати, почему ты решила, что я теперь богатый? Откуда такие сведения?
Дунька. Так ты теперь после смерти жены единственный владелец квартиры на Фрунзенской набережной… А это сумма!
Неволин. Но почему ты решила, что я буду ее продавать?
Дунька. Ну сдавать можно, тоже вариант… Жить-то ты будешь в Германии. И возьмешь меня туда с собой… (Дунька вдруг жалостливо и дурашливо затягивает песню). «Миленький ты мой, возьми меня с собой… Там, в краю далеком, буду тебе женой…»
Они смотрят друг на друга. Неволин несколько растерян Дунькиной откровенностью. Она смотрит на него спокойно, без всякого стеснения.
Тут появляется Клава — местная сторожиха. Платок надвинут на глаза, понять, какого она возраста, трудно.
Клава. Здравствуйте, кого не видела… Погоди, это ты что ли, Неволин?
Неволин. Я, Клава, я.
Клава. Сколько же лет я тебя не видела?
Неволин. Много.
Клава. А ты ничего, почти не изменился… Макса-то, твоего дружка, вон как разнесло — чистый боров. А чего ему — жрет да пьет, да горя никакого не знает. Ему хоть кол на голове теши — все одно. А ты, видать, переживаешь, душа у тебя есть…
Дунька. Зато хорошенький какой, да, Клава? Прямо хоть в мужья бери…
Клава. А ты уже присосалась, бесстыжая!
Дунька. Ничего себе рекомендация!
Клава. А то мы тебя не знаем! Сызмальства такая была.
Дунька (уже чуть зло). Значит, жизнь научила.
Клава. Жизнь она всех учит, только каждый от нее свое берет…
А в тебе добра отродясь не было… Мне Вера Александровна нужна, поговорить надо, где она?
Дунька. На кухне, кажется…
Клава уходит.
Неволин. Знаешь, как ее тут звали? «Глас народа»! Потому что правду-матку резала в глаза кому угодно.
