Клава. Не мешай, говорю.
Клава копает, Инга молча наблюдает за ней.
Инга. Ни фига себе история!.. Столько лет молчала! Получается, вы с Иконниковыми, считай, родственники…
Клава молча копает.
Инга. Ладно, ты тетя Клава, одна-то не надрывайся, не молоденькая уже… Я тебе сейчас гастарбайтеров кликну — они помогут…
Инга вдруг свистит по-мальчишески. Потом кричит и машет рукой.
Инга. Эй, Анвар, идите сюда!
Подходят трое гастарбайтеров в спецовках. Один явно главный. Инга обращается только к нему.
Инга. Анвар, вы тетеньке помогите… Выкопайте эту штуку и отнесите, куда она скажет. Вам же здесь теперь жить…
Инга уходит. Гастарбайтеры выкапывают бюст, очищают от земли, о чем-то переговариваются.
Анвар. Какой красивый! Наверное, большой человек был…
Клава. Большой… Красивый… Таких уж нет.
Анвар. Зачем закапывали?
Клава. Теперь уже спросить не с кого… Никого не осталось…
Гастарбайтеры осторожно несут бюст. Клава показывает, куда идти. Уходят.
Налетает ветер, шумит в почерневших ветвях деревьев.
1997–2006
Кто же стоял за убийством Столыпина?
1 сентября 1911 года в 22 часа 30 минут — в Киевском городском театре, в антракте, во время представления оперы Н. А Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане», чуть ли не на глазах самого императора, революционер Дмитрий Богров, бывший осведомителем охранного отделения и пришедший в театр по пропуску, выданному ему охранкой, почти в упор расстрелял Председателя Совета министров Петра Аркадьевича Столыпина. Это было десятое и последнее покушение на жизнь знаменитого премьера-реформатора. Но это было и первое в кровавой истории двадцатого века фактически нераскрытое убийство видного государственного деятеля.
Смертельно раненный двумя пулями Столыпин, прибывший в Киев на открытие памятника Александру II в составе свиты Николая II, почил в бозе четырьмя днями позднее — 5 сентября 1911 года в «Хирургической больнице доктора медицины И. С. Маковского», которая находилась недалеко от Киевского городского театра на улице Малой Владимирской (теперь это улица Олеся Гончара № 33). Современники утверждали, что когда 3 сентября император приехал проведать Столыпина, супруга премьера, Ольга Борисовна, не пустила его к мужу. Петр Аркадьевич завещал предать тело земле там, где его настигнет смерть. Столыпин был захоронен в Киево-Печерской Лавре рядом с легендарными Василием Кочубеем и Иваном Искрой, обличителями гетмана Мазепы, который казнил их за то, что те сообщили Петру I о намерении гетмана порвать с Россией. В центре Киева, на Крещатике Столыпину был воздвигнут бронзовый памятник, снесенный после революции. Мать Богрова требовала от властей, чтобы на этом месте установили бюст сына.
Кем был для России сын севастопольского героя генерал-лейтенанта А. Д. Столыпина, Петр Аркадьевич — предками и родственниками которого были полководец А. В. Суворов, поэт М. Ю. Лермонтов, дипломат А. М. Горчаков? Тогда, 6 сентября 1911 года, пожалуй, лучше других сказала газета «Новое время»: «Горячий приверженец порядка и законности, он шел прямым путем к скорейшему осуществлению нового уклада государственного строя. Просвещенный политик, экономист, юрист, крупный административный талант, он почти отказался от личной жизни, свою удивительную работоспособность, не знакомую с утомлением, вложил в дело государственного устроения и строительства. Как человек П. А. Столыпин отличался прямодушием, искренностью и самоотверженной преданностью Государю и России. Он был чужд гордости и кичливости благодаря исключительно редким качествам своей уравновешенной натуры. Враг всяких неясностей, подозрений и гипотез, он чуждался интриганства и интриганов и мелкого политиканства. По своим политическим взглядам П. А. Столыпин не зависел от каких-либо партийных давлений и притязаний. Твердость, находчивость и высокий патриотизм были присущи его честной открытой натуре. Столыпин особенно не терпел лжи, воровства, взяточничества и корысти и преследовал их беспощадно».
Тогдашний министр юстиции, генерал-прокурор И. Г. Щегловитов сразу же после покушения прибыл в Киев. Он участвовал в похоронах Столыпина. Вместе с обер-прокурором Святейшего Синода Саблером и другими нес гроб. Присутствовал в зале судебного заседания во время процесса над Богровым.
Родственники премьера настаивали на том, чтобы действия лиц, обязанных охранять П. А. Столыпина, были расследованы сенатором. Щегловитов согласился с этим. Выбор пал на сенатора М. И. Трусевича, бывшего незадолго перед этим директором департамента полиции.
Подозрение в причастности полиции к убийству было настолько серьезным, что даже председатель Третьей Государственной Думы А. И. Гучков говорил: невозможно разобрать, кто убил премьер-министра — революционеры или полиция. Была и другая точка зрения — Столыпина убрала одна из группировок при дворе.
Со своей стороны, генерал-прокурор И. Г. Щегловитов был одним из ревностных поборников привлечения к уголовной ответственности за небрежное выполнение служебных обязанностей товарища министра внутренних дел Курлова, начальника Киевского охранного отделения Кулябко, вице-директора департамента полиции Веригина и подполковника Спиридовича. По его мнению, они создали обстановку, в которой и стало возможно покушение Богрова на жизнь премьер-министра.
Однако они так и остались безнаказанными.
Что касается самого Богрова, то после роковых выстрелов в театре он прожил еще 11 дней. По делу его допрашивали четыре раза. Самые существенные показания он дал ночью 1 сентября. Он заявил: покушение на жизнь Столыпина совершил потому, что считал его «главным виновником наступившей в России реакции».
9 сентября 1911 года в одном из помещений Киево-Печерской военной крепости под названием Косой Канонир, где Богров содержался под стражей, состоялся суд. Государственным обвинителем на нем выступил генерал-лейтенант Костенко, от защитника подсудимый отказался. По словам прокурора, на суде «Богров держал себя корректно и совершенно спокойно, говорил он, обращаясь больше к публике, в числе которой был и Щегловитов».
Началось заседание в 4 часа дня и продолжалось примерно до половины десятого вечера. Приговор огласили через полчаса.
Жена Столыпина Ольга Борисовна обратилась к царю с просьбой отложить казнь над Богровым до тщательного расследования всех обстоятельств дела. Однако это ходатайство удовлетворено не было. В ночь на 12 сентября, в 4 часа смертный приговор киевского военно-окружного суда был приведен в исполнение. Палачом стал Юшков, один из каторжан Лукьяновской тюрьмы. Казнь происходила на Лысой горе под обрывом Лысогорского форта. Место казни было оцеплено плотным кольцом казаков.
На казни Богров сохранял полное присутствие духа, как писал один из свидетелей, «держал себя спокойно и разглядывал собравшихся, освещенных светом факела». На предложение прокурора встретиться с раввином Богров согласился, но попросил эту встречу провести «в отсутствие полиции». Прокурор отказал.
