— Что происходит? — не поняла Бэби.
Джейк пренебрежительно качнул головой:
— Они хотят сыграть на деньги.
— Деньги? — переспросила Бэби. И вынула из сумочки горсть смятых пятидесяток — плод их дневного цап–стопа. Джейк побледнел. У него было практическое представление о деньгах. Он видел не просто горсть банкнот. Он видел квартплату. Электричество. Шоколадные батончики. Доставку пиццы. Обеды в кафе. Ужины на двоих в «Тайском потонге». На завтрак — яйца по–флорентийски и шампанское. Свежие морепродукты. Лучшие вина. Фаршированные перепела и фиги на гриле. Не говоря уже об унциях и унциях отличного снабжения. Головняков. Не требухи. — Ты имеешь в виду эти прямоугольные талоны?
— Ты не так уж неправа, милашка, — произнес мистер Кий, беззвучно сигнализируя мистеру Сомнительному: «джекпот». — Прямоугольные талоны? Она откуда — из открытого космоса?
— Вообще–то — да, я оттуда.
— Бэби! — запаниковал Джейк. — Мы не можем с тобой минутку об этом поговорить? Мне кажется, это не очень разумная мысль. — Откуда у нее столько бабла? Она сексуальна, умна и — богата. Джейку от такой мысли хотелось грохнуться в обморок.
— По–моему, она — того типа, который сам за себя решает, приятель, — с холодной улыбкой произнес мистер Кий. Джейк мог поклясться, что в зубах у него застряло несколько очень крупных рыбьих хвостов.
«Косолапые Копчухи» объявили перерыв. Слух о том, что эта чудная чувиха с антеннами, жующая стаканы, собирается выкатить за пул больше денег, нежели многие завсегдатаи «Сандо» видят за месяц пособий, распространился быстрее, чем герпес на оргии. Вскоре вокруг стола уже было не продохнуть от тел.
Бэби завершила дискуссию, взяв монетку.
— Орел или решка?
— Решка, — ухмыльнулся мистер Сомнительный.
Бэби подкинула монетку и незаметно прицелилась антенной. Цаааап.
Выпал орел.
— Я разбиваю, — объявила Бэби, не успел Джейк ничего сказать. Ей нравилось, как звучит слово «разбиваю».
В этот момент крайне бестактно было бы выражать какие–то сомнения в разумности этой мысли. И Джейк натянул на лицо крохотную улыбку.
— Ты знаешь, что делать? — нервно прошептал он.
— Конечно. Ты же мне только что рассказал, — ответила она обычным голосом. — Шандарахаешь белым шаром по остальным. Они раскатываются, и если тебе повезет, одновременно топишь в лузе цветной.
Несколько наблюдателей фыркнули себе в пиво. Зрелище будет богатым.
Без малейшей робости Бэби пробежалась пальцами по нескольким киям, прислоненным к стене. Выбрав один, подняла. Протащила через сомкнутую ладонь и медленно крутанула в воздухе. Глаза ее были закрыты, словно в трансе, — она проверяла вес и баланс. После чего опустила кий параллельно столу и нагнулась; жаркий розовый псевдомех ее миниюбки обтянул полные ягодицы и поддернулся до самого верха мускулистых бедер. Два мальчугана с ирокезами, стоявшие точно у нее за спиной, лишились чувств от чистого сексуального возбуждения. Один рухнул в готовно подставленные объятия готичной девочки, стоявшей за спиной у него; другой свалился на пол, где ему продолжительно делал искусственное дыхание рот в рот барабанщик «Косолапого Копчуха».
Бэби же тем временем прицелилась и выполнила идеальный разбив — только так его и можно было назвать: шары распределились по столу равномерно, а два закатились точнехонько в лузы. Из толпы поднялся одобрительный ропот. Джейк уставился на Бэби с едва скрытым изумлением и облегчением. Мистер Кий нахмурился мистеру Сомнительному. Удача новичка.
— Опять моя очередь, ага? — спросила Бэби, пока разум ее вихрился уравнениями силы, массы, скорости и направления. Сложными расчетами трения, работы и противодействия. Там, откуда она прилетела, ньютонова физика была арифметикой для первого класса; ньютаунова физика — игрой на переменке. Бэби кружила у стола, как тигрица. Едва не урча, она выбрала первую жертву. Хрустким щелчком кия по белому шару утопила красный. И синий. Потом зеленый. На миг остановилась обозреть стол, взяла мелок. Медленно раздавила мягкий камешек о кончик кия. Еще трое провалились в забытье от такой картины, на сей раз — две девочки и один мальчик.
Чтобы сделать следующий удар, она примостилась на краю стола — одна длинная нога доставала до полу, другая подвернута. Кий она воздела над головой едва ли не балетным движением и нанесла удар из–за спины. Идеальный двойной. К тому времени зал полностью притих. Подобно довольно многим другим мужчинам в пабе, Джейк ощущал, как у него в штанах шевелится эрекция, когда Бэби, хладная, как Чай–со–Льдом
[89]
, отгангстила остальные шары. Осталось завалить восьмой. Это она и сделала — никаких сомницких ебиций. Землянам понадобилось несколько мгновений, чтобы выйти из транса. Но когда они вышли, все в зале, кроме мистера Кия и мистера Сомнительного, разразились пылкими аплодисментами. Кий и Сомнительный же, похожие на двух котов, проглоченных канарейкой, нетвердо пожали руку Бэби, а затем, несколько эдак запоздало — Джейку.
— Вот вам! — завопила группа молодых женщин, наблюдавшая за игрой с особо обостренным интересом. — Это за девочек!
Бэби посмотрела на Джейка с невинной улыбкой:
— А теперь что? Вы разве не будете играть?
И впервые в жизни Джейк онемел. Опростодушел. Обезножел от одержимости.
§
А в доме тем временем Ляси возникла так же внезапно и загадочно, как исчезла, — сияя и похлопывая по животику.
— Ох, ну и жор на меня напал, — провозгласила она, надвигаясь на стерео.
— НЕТ! — заорал Торкиль, подскакивая с кресла, а Тристрам прикрыл глаза рукой. — ТОЛЬКО НЕ ЧЕРНЫЙ ТОВАР!
* * *
Утро понедельника — утро в рокенролльном смысле этого слова, что переводится как примерно два часа дня по Времени Других Людей — застало Джейка на лестнице. Он сползал, накрутив на талию полотенце, сжимая в кулаке панадол, и ему отчаянно требовался стакан воды. Джейк кратко поразмыслил, не отпить ли ему из бокала, стоявшего у него в комнате приблизительно с того Года, Когда Началось Время, однако жидкость в бокале уже походила на давно запущенный плавательный бассейн. Джейк был уверен, что там сейчас гораздо больше, чем два Н и одно О. Хотя он не имел ничего против химикатов в целом, ему не хотелось злоупотреблять никакими загадочными молекулами по утрам, когда голова и так напоминает запоротый лабораторный эксперимент.
Разумно поинтересоваться — любой нефонец бы определенно так и сделал, — почему Джейк ни разу не побеспокоился отнести стакан загнившей воды вниз, вылить его, отчистить стакан и поднять свежий обратно в комнату. Ответ довольно прост. Принцип здесь тот же, что привел к неспособности выбросить остатки печально известной Радужной Булки. То была буханка хлеба, которую Джейк приобрел, оставил на холодильнике и забыл. Ее все более сложное плесневое внешнее покрытие прогрессировало от зеленого к синему с пятнами ярко–оранжевого и красного. Однажды Сатурна загнала Джейка в угол и потребовала ответить, почему он до сих пор не выбросил Булку.
