Миссис Холланд обвела взглядом комнату, словно оценивая, до какой степени восстановилась ее власть. Клэр задернула портьеры, и затененная комната вновь стала той гостиной, которую помнила Элизабет. Без естественного освещения трудно было заметить, что не хватает азиатских ваз и одного — двух пейзажей, исчезнувших со стен.
— А ты, Келлер…
Элизабет запаниковала:
— Мама, он не виноват. Он…
— Я не знаю, о чем ты говоришь, Элизабет. — Мать взяла ее за локоть, и Элизабет почувствовала, что этим прикосновением ей приказывают молчать. — Я спрашиваю Келлера, где он был. Мне было чертовски трудно найти кого-нибудь, кто так же хорошо разбирался бы в лошадях, как ты, — продолжала она, обращаясь к Уиллу. — Ты уехал, и я виню тебя в том, что мне пришлось их продать.
— Простите, миссис Холланд.
Уилл взглянул в глаза своей прежней хозяйки так, как мог бы посмотреть в морозное утро, когда не было другого выхода, кроме как выйти на холод. Он стойко выдержал ее взгляд.
— Но вы же знали, что я не могу оставаться здесь вечно.
Он моргнул, затем перевел взгляд на Элизабет. Ей хотелось подойти к нему и встать рядом, чтобы показать всем свои чувства, но по его взгляду она поняла, что в этом нет необходимости.
— Келлер, мы обсудим это позже.
Теперь миссис Холланд взяла Элизабет за запястье и увлекла ее за собой из гостиной. Четверо оставшихся в комнате хранили молчание. Элизабет заметила на ходу запах хвои, исходивший от елки, и тихое потрескивание огня в камине, который затопил сегодня утром Уилл, а также его ободряющую улыбку. Потом они с матерью начали подниматься по лестнице. Элизабет ощутила привычный страх перед крутым нравом матери. Как же ей рассказать, где она была и что делала? Но ее утешало, что мать так крепко держит ее за руку, — это говорило о том, что она не так уж плохо себя чувствует. Они как раз добрались до площадки второго этажа, когда над перилами показалась голова тетушки Эдит.
— Элизабет! — закричала она.
Хорошо, что Эдит держалась за перила. Она бегом пустилась вниз по лестнице и, поравнявшись с племянницей, обняла ее.
— Как же это? — прошептала она, отстраняясь.
Похудевшее лицо тетушки хранило следы фамильной красоты Холландов, которой Эдит славилась в молодости. Элизабет заглянула в маленькие круглые глаза тетушки и увидела, как та потрясена.
— Может быть, мы все присядем где-нибудь? — предложила Элизабет, и мать с теткой повели ее в спальню.
Элизабет и тетушка уселись в кресла у камина, а миссис Холланд направилась к окну и выглянула на улицу: Она молча возилась с кружевными занавесками, раздергивая их.
Элизабет не находила слов. Та Элизабет, какой ее воспитали в этом доме, снова вернулась, и такой девушке было не объяснить, что увлекло ее на Запад. Но тетушка призывала ее заговорить — так упорно она смотрела на племянницу. Рот ее искривился, словно она собиралась заплакать. Пауза затянулась, и Элизабет поняла, что ей придется заговорить первой. И как только она начала, вдруг оказалось, что она уже не может остановиться:
— Я не могла выйти за Генри Скунмейкера. Не могла это сделать. Я не могла за него выйти, и мне нужно было с этим покончить. Я люблю Уилла, мама. — Выражение лица матери не изменилось. Однако для Эдит это было уж слишком, и она потупилась. — Он уже уехал, когда я это поняла. То есть я уже знала, что люблю его, но, когда он уехал, я поняла, что жить без него не могу. Что не могу выйти замуж за Генри. И тогда я последовала за Уиллом и нашла его в Калифорнии. Он работал на судоверфи и откладывал деньги, чтобы арендовать участок возле Лос-Анджелеса. Он всегда так упорно трудится, и он много скопил. Даже здесь, в Нью-Йорке. У него было предчувствие, что там будет нефть, и теперь мы нашли ее. Уилл говорит, ее так много, что мы станем богатыми… И тогда мы сможем вам помочь, мама. Уилл тоже этого хочет.
— О, Элизабет. — Мать испустила тяжкий вздох. — Я возлагала на тебя такие надежды.
— Я знаю.
У Элизабет защипало глаза, и впервые за этот день она была не в силах взглянуть на мать. Она оглядела комнату, в которую едва ли заходила с детства. Комната была небольшой, и женщины так близко находились друг от друга, что Элизабет чуть ли не физически ощущала их смятение.
— Я знаю.
— Похоже на один из замыслов твоего отца, — продолжала мать, закрыв тему. Миссис Холланд оставила в покое занавески, и, когда снова заговорила, в голосе ее звучала горечь. — Ты бы могла выйти за кого угодно.
— Да. Но когда дошло до дела, оказалось, что я не могу.
Мать отвернулась от окна и посмотрела на нее долгим печальным взглядом. В луче света танцевали пылинки.
— О, Элизабет, — сказала она наконец. — Увидеть тебя вновь и обнаружить, что это не ты.
— Но это же я, мама. И мы скоро разбогатеем — мы все, благодаря Уиллу.
Миссис Холланд не обратила на эти слова никакого внимания. Она качала головой, и руки ее нервно сжимались и разжимались.
— Все это слишком дико, Лиззи. Не знаю, с чего ты взяла, что можешь поступать как тебе заблагорассудится. Убегать из дому. Ты знаешь, что ты сделала с нашей семьей? Ты знаешь, что ты сделала со мной?
— Я знаю, — загробным голосом ответила Элизабет.
— Ну так вот, пока я жива, ты не вернешься в Калифорнию. И никогда больше не увидишь Уилла Келлера…
— Луиза, — вмешалась Эдит, не поднимая на невестку глаз; однако тон у нее был решительный. — Мой брат всегда любил этого мальчика. И вообще, не получается ничего хорошего, когда разлучают любовников.
Элизабет была уверена, что слово «любовники» так же шокировало мать, как и ее саму. Пауза затянулась, но, видя, как изменилось лицо матери, Элизабет подумала: уж не намекает ли тетушка на какую-нибудь семейную тайну, в которую она не была посвящена?
— О! — наконец выдохнула миссис Холланд. Она закрыла лицо руками, плечи ее опустились. — О, Элизабет.
А между тем на первом этаже в доме Холландов развернулась бурная деятельность. Диана с облегчением увидела, что, судя по всему, Сиоуден не заметил, что его намеренно обманули.
— Какой сегодня поразительный день, — сказал он, когда Диана спустилась из своей спальни, где сняла пеньюар и надела юбку в горизонтальную зеленую полоску и черную шифоновую блузку. — Как мне повезло, что я оказался здесь в момент возвращения мисс Холланд.
— А как повезло нам, что вы здесь и сможете отпраздновать с нами, — ответила Диана.
Ей все еще было неловко за свою ложь, поэтому она была особенно любезна и предупредительна со Сноуденом.
— Без вас у нас и не было бы такого праздника, — добавила она искренне, поскольку его слуги были заняты тем, что доставляли в дом все необходимые продукты для настоящей рождественской трапезы.
Они разбрелись по дому, вытряхивая старые льняные скатерти и начищая оставшееся фамильное серебро. Они доставили новые канделябры, вазы и подушечки для кресел.
