В тот же вечер Филипп Август по настоянию папского посла поместил Энжебурж в монастырь аббатства Сизуин, у Турне.
Там с молодой королевой весьма гнусно обходились. Для нее ничего не было предусмотрено, даже питания. Чтобы выжить, бедняжке, которая принесла такое прекрасное приданое французскому королю, пришлось продать часть своих вещей. Епископ Турне, поставленный в известность об этом, не будучи в состоянии прийти на помощь государыне, за которой очень тщательно следили, обратился со следующим письмом к архиепископу Реймса:
«Предоставив Богу право суждения по такому деликатному вопросу, я не могу удержаться от жалости при виде того, что разжалованная королева доведена до того, что ей приходится для обеспечения своего существования покупать еду на деньги, полученные за проданные ею посуду и лучшую часть своего гардероба. Она выполняет тяжелую работу, занимающую почти все ее время. На забавы и игры у нее не остается времени. Она каждый день молится, молится беспрерывно, с утра до полудня, обливаясь слезами. Ее пламенные молитвы касаются не достижения своего личного блага, а благополучия и спасения короля.
Удивительно, но Энжебурж в своем суровом заточении продолжала страстно любить короля, мечтала о нем как о муже, вспоминая, как однажды он предстал перед ней во всем блеске у городских ворот Амьена. Она продолжала с нежностью думать о нем.
«Я его жена», — говорила она себе с трепетом в душе. Бедняжка была так наивна, не подозревая, что всеми тяжкими, ничтожными оскорблениями она была обязана именно Филиппу Августу, человеку, которого она считала своим мужем.
В это время Канут, король Дании, послал двух послов к папе римскому, Целестину III, поручив им доложить о бесчестном отношении Филиппа Августа к Энжебурж и наглядно объяснить, что родственные связи, на которые ссылались во время заседания вселенского собора, были чудовищным вымыслом. Папа обстоятельно изучил все детали дела и признал недействительным решение о расторжении брака. Датские послы с полученными документами, довольные своим успехом, возвращались к Кануту.
Филипп Август узнал об этих переговорах от своих шпионов, арестовал послов недалеко от Дижона, ограбил и бросил в тюрьму.
[21]
Тогда король Дании вместе с папой направили Филиппу Августу совместный протест. В качестве ответа последний отдал приказ содержать Эжебурж в более тяжелых условиях. А сам принялся искать способ, с помощью которого он добился бы того, чтобы развод был бесспорен.
«А не жениться ли мне вновь?» — подумал он.
Идея показалась заманчивой, и он приступил к поискам новой супруги. Но страдания Энжебурж, легшие в основу многих грустных народных песен, были известны всей Европе, и король Франции везде получал позорящие его отказы.
Германская принцесса ему ответила следующим образом: «Мне известно поведение короля Франции по отношению к сестре датского короля, я в ужасе от этого». И вышла замуж за саксонского герцога.
Так же ответила ему и английская принцесса Жанна, вышедшая замуж за графа из Тулузы. В течение нескольких лет все европейские монархи спешили выдать своих дочерей замуж за кого угодно, только не за французского короля. Это приводило в ярость Филиппа, и тон его прошений о женитьбе становился все более грубым, уже заранее причиняя боль их адресатам. Вот что он написал принцессе Фландрии, когда на нее обратили его внимание: «Я обещаю на вас жениться, если только вы не страшны, как смерть». Молодая девушка не сочла нужным ему отвечать. Ее легко было понять…
И все-таки в 1196 году Филипп Август, которому к тому времени уже исполнился тридцать один год, получил от Агнесс, сестры Оттона, герцога Мерании, согласие стать его женой.
Французские послы отправились за ней и в торжественной обстановке препроводили ее до Компьена, где Филипп Август проводил расширенное совещание по поводу клятвы верности, полученной со стороны графа Фландрии.
Кортеж с невестой прибыл в город, дали знать королю. Филипп Август остановил обсуждение и вышел в парадном одеянии с непокрытой головой к воротам у замка. Вскоре на дороге появились конные знаменосцы и кареты, окруженные шумящей толпой. Всему Компьену хотелось присутствовать на первой встрече короля с будущей королевой.
Недалеко от замка кортеж остановился, и всадница необычайной красоты направилась к королю. Наступила тишина. Филипп догадался, что это была Агнесс, и смотрел на нее восхищенно, но с некоторой боязнью.
«Бог мой, как же она красива и какие у нее прекрасные глаза, — думал он. — Лишь бы только я не был околдован опять».
Агнесс, улыбаясь, медленно приближалась на своей огненной лошади, с любопытством разглядывая короля, о котором ей так много рассказывали. Она нашла его красивым, несмотря на то, что он был лыс. Агнесс решила, что у него представительный вид и в его облике есть что-то величественное. Ее очаровал нежный, но властный взгляд короля.
«Наверное, это сильный мужчина, — наивно думала она, — и с ним приятно разделить ложе».
Одним словом, сходя с лошади, она уже была в него влюблена.
На следующий день состоялась пышная свадьба.
В конце церемонии многочисленная толпа, скопившаяся на церковной паперти, приветствовала королевскую чету. Все обратили внимание, что Филипп Август улыбается, и его счастье доставляло простым людям искреннюю радость.
— Как он счастлив, — сказала одна женщина, — он теперь сможет предаться наслаждениям любви с такой красивой королевой.
— Если ему это удастся!.. — посмеиваясь, отозвался кто-то.
Раздался громкий взрыв смеха, и толстый мужчина вскрикнул:
— Да, да! Потому что наш милый государь в постели не производит впечатления слишком сильного человека.
Эти слова подхватили, и вскоре весь честной народ Компьена обсуждал вопрос, сможет ли или нет король посадить свое родословное дерево.
Филипп Август шел по городу, не чувствуя иронии и приветственных криках, и вел Агнесс, одетую в длинное платье с золотыми нитями, до замка.
Наступил вечер, верующие стали молиться, чтобы королю Франции сопутствовала удача, но большинство жителей Компьена отправились в таверны, желая провести там ночь, осушая кувшины белого вина и рассказывая друг другу непристойности…
Утром следующего дня в залу, где гости короля, пившие и певшие до зари, безмятежно дремали прямо на столах, вбежал стражник. Он разбудил их, крикнув:
— Победа!
Послышался шум голосов, и стражник снова крикнул:
— Победа! Король смог!
Присутствующие переспросили, уверен ли он в этом. На что тот с обиженным видом сказал:
— Я стоял за дверью…
И объяснил, что все прошло чудесно, а простыня, свидетельствовавшая о девственности Агнесс, уже прогулялась по замку. Вскоре событие стало известно всему Компьену. Люди открывали окна и окликали друг Друга:
