– Вы когда-нибудь смотрели в глаза побитой собаки? У него такой же взгляд. Как будто где-то в глубине души он уже умер. Как будто ничто в мире не может оживить его. Даже вы.
Мередит задумалась. У Ника есть душевная рана, с этим она была согласна. С таким прошлым как он мог остаться невредимым? Но она отказывалась верить, что душа его мертва. Это означало бы, что он потерпел поражение, и по какой-то причине она даже не позволяла себе так думать о нем. Ни одна душа не может окончательно умереть. Кроме того, в его глазах была жажда жизни. Особенно когда эти глаза смотрели на нее.
– Нет, его душа не умерла, – сказала она слегка обиженным тоном. – Энергия просто кипит в нем.
Мари, прищурившись, всматривалась в лицо Мередит, как будто пытаясь разглядеть в темноте его черты.
– О Господи! – Она засмеялась. – Он уже добрался до вас.
Мередит открыла рот, чтобы опровергнуть эти ужасные слова, но Мари не дала ей сказать и слова.
– Одного взгляда на него было бы достаточно, чтобы я поняла, что вы влюбитесь в него. Будьте осторожны, Мередит. Вы не можете себе позволить влюбиться в него. Только не в него. – Она похлопала Мередит по животу, словно напоминая, и ее густые брови многозначительно сдвинулись. – У вас другие планы. Помните об этом и держитесь от него подальше. – Она перешла на шепот. – Он не будет вести себя как джентльмен, если узнает. Мужчины не любят, когда их обманывают, и что-то подсказывает мне, что с таким, как он, вам не справиться.
Мередит озабоченно прикусила губу, предполагая, что сделает Ник, если узнает о ее обмане. Может быть, он и не хочет получать наследство, но он не поблагодарит ее за то, что она обманула его. В этом Мари была права.
Фургон съехал с колеи, его тряхнуло, и это отвлекло ее от тревожных мыслей. Сохраняя равновесие, она ухватилась пальцами за грубое дерево сиденья.
– Полегче, мальчик, – рассердилась Мари, прижимая к пышной груди корзину, когда мулы свернули на извилистую дорогу, на которой подскакивали колеса. – Мы ничем не поможем твоей «ма», если ты опрокинешь этот ящик и свернешь нам шеи.
И Мередит, и Мари с облегчением вздохнули, когда благополучно добрались до фермы Финнея. Том Финней с сыновьями ждал их во дворе. Он бросился высаживать обеих женщин их фургона.
– Я так рад, что вы приехали. Это длится так давно. Раньше, с другими, у Салли не длилось так долго… ну, может, только с первым, но, говорят, с первым всегда так, – взволнованно говорил он, провожая их до дверей дома.
Казалось, вся мужская часть семьи Финнея вошла бы вместе с ними, если бы Мари не преградила им дорогу.
– У нас будет достаточно народу и со всеми девочками. Остальные подождут на дворе.
Когда Мередит вошла в дом, ей в нос ударил запах гнили. Были слышны тихие стоны Салли Финней. Три младшие девочки широко раскрытыми глазами смотрели сверху с лестницы. Мередит заметила страх на их личиках, в то время как старшие, Кейти и Ханна, ухаживали за матерью.
Мари, не теряя времени, начала осматривать Салли.
– Ты уже начала тужиться, милая? – спросила она, наклоняясь над дрожавшими бедрами женщины.
Салли дернула головой, не отрывая ее от подушки, мокрые от пота, медные пряди волос прилипли к ее щекам.
– Я бы сказала, что пора, – заявила Мари.
– Слава Богу, – вздохнула Салли.
– Можешь поднять ноги, или помочь тебе? – спросила Мари, беря у Кейти миску с водой.
– Я могу… – заговорила Салли, пытаясь согнуть дрожащие ноги, но не смогла, и они тяжело упали на матрас. Мередит, чтобы помочь ей, взялась за одно колено, другое взяла Кейти.
Салли со слабой улыбкой взглянула на Мередит.
– Это последний раз, поверьте. Я не хочу проходить через это еще раз.
– Ты и прошлый раз так говорила, ма, – поддразнила Кейти, похлопывая по коленке.
– Да я и не хочу. С этих пор ваш отец может спать в амбаре.
Все засмеялись, радуясь облегчению.
– Бог устроил так, что боль забывается. А вы остаетесь с прекрасным младенцем, который быстро растет и заставляет вас желать другого, – усмехнулась Мари, наклонившись над скользкими от пота ногами Салли. – Я права, милая? – спросила она ободряющим, тоном.
Салли ответила жалкой улыбкой:
– Да.
– Прекрасно, когда почувствуешь, что он давит, тужься, – распорядилась Мари.
Салли тужилась, ее лицо стало ярко-красным от напряжения. Хриплое дыхание шумно вырывалось сквозь сжатые зубы. Вскоре ее стоны сменились мучительными криками. Сквозь шум Мередит услышала, как наверху рыдает малыш.
– Ханна, – приказала Мередит. – Уведи малышей из дома. Им не следует находиться здесь.
Ханна послушно вывела детей.
Наконец на свет появился младенец. Мари взяла его за ножки вниз головой, хлопнула по попке и вызвала в ответ яростный вопль. Салли опустилась на подушки и удовлетворенно улыбнулась.
– Кто это?
– Девочка, – радостно сообщила Мари.
– Иди позови семью, Ханна. – Салли слабо махнула рукой на дверь. – Скажи, чтобы пришли поздороваться с их маленькой сестрой.
Мари растерла младенца одеялом и передала его Салли.
– Она красавица, – сказала Салли, глядя, как малышка ухватилась за ее палец.
– Ты рожаешь красивых детей, Салли, – согласилась с ней Мари.
Весь клан Финнеев столпился в комнате вокруг младенца со смехом и восклицаниями. Салли вручила младенца гордому отцу. Это было счастливое время для счастливой семьи, и Мередит почувствовала себя немного одинокой и лишней среди них. Она находила утешение, зная, что у нее скоро будет собственный ребенок, которого она сможет обнять. Даже если родит его не она, у нее всегда будет кого любить. Кого-то, кто не откажется принять в дар ее сердце.
Пока Мари занималась Салли, Мередит смотрела, как Том Финней целовал жену. Держа на одной руке свою дочь, он положил другую на покрытый капельками пота лоб Салли таким жестом, что нельзя было сомневаться в его любви и преданности. Глядя на них, Мередит чувствовала себя чужой и одинокой в этом мире. На какое-то мгновение у нее мелькнула мысль, какой непохожей на теперешнюю была бы ее жизнь, если бы Эдмунд был ей настоящим мужем, если бы он не отвернулся от нее в их брачную ночь.
Мередит отошла к двери, где бы она никому не мешала, но и не слишком далеко, на случай, если она понадобится Мари. Холодный сквозняк шевелил ее волосы на затылке, и она растирала руки, чтобы согреться. Среди счастливых голосов она услышала слишком знакомый голос, произнесший около ее уха: «Настоящий праздник».
Она оглянулась на Ника, стоявшего на пороге, затем посмотрела на Финнеев.
