Вскипев от боли, Ник еще сильнее сжал ее и приподнял над полом. Швырнув ее на диван, он сел на нее, прижимая коленями ее руки к бокам.
Откинувшись назад, он помахал пальцем перед ее глазами.
– Послушайте, вы, порождение дьявола, вам повезло, что я не передал вас властям.
Она приподняла голову и выкрикнула ему в лицо:
– Так сделайте это! Ничего другого я и не жду от вас!
– О, так это я негодяй, по-вашему? – Он скрестил на груди руки. – Не пересчитать ли мне ваши прегрешения? Думаю, они перевесят мои.
– А вы даже не можете встать на мое место и понять, почему я пошла на это. Вы сделаны из того же теста, что и ваш брат – эгоист до мозга костей.
Он воспринимал ее обвинения так же остро, как удары ножом в грудь. То, что он жил отдельно от своей семьи, безусловно, делало его непохожим ни на отца, ни на брата. Но так ли это?
Приблизив лицо к ее лицу, он прошептал:
– Поверьте, я ничем не похож на брата. Для меня не было бы проблемой консумировать мой брак. Более того, для меня не было бы проблемой уложить вас в мою постель.
– Как вы можете знать, что Эдмунд так никогда и не консумировал наш брак?
Он пропустил ее вопрос мимо ушей и вместо ответа провел пальцем по ее щеке и вниз по ее шее. Она затаила дыхание. Он приложил палец к жилке пульса, бившегося сбоку.
– Это довольно просто проверить. Может быть, вам этого и нужно, гм? Мужчину в постели, чтобы лишить вас вашего бунтарского духа? Вас не мешало бы укротить.
Она безмолвно покачала головой, на этот раз не прибегая к словам.
– Нет? – тихо переспросил Ник, продолжая поглаживать ее шею. – Вы никогда за все эти годы не задумывались над этим? – Он добрался, насколько позволял вырез ее платья, до ложбинки между ее грудями. – Никогда не хотели познать мужчину? – Она издала, словно задыхаясь, слабый звук, и ее груди поднялись, растягивая швы лифа. – Никогда не хотелось почувствовать мужчину в глубине вашего тела? – Его рука легла на ее грудь. Сосок приподнял ткань ее платья. Ник поглаживал ладонью это возвышение с каждым движением все с большей силой.
– Нет! – выдохнула Мередит, когда ее тело предательски выгнулось под ним.
Его рука замерла, и он встретил ее отяжелевший от страсти взгляд. Боже, он ее хотел. Хотел погружаться в ее тело снова и снова, пока не получит полного удовлетворения и больше не будет желать ее.
– По-прежнему лжете, как я вижу, – с хрипотцой в голосе сказал он, поднимаясь. Поправляя помявшуюся одежду, он заметил, что у него дрожали руки. Возбудившаяся плоть, стянутая панталонами, причиняла сильную боль. Она довела его до этого. Маленькая ведьма.
Мередит лежала неподвижно, как кусок мрамора, и смотрела в потолок.
– Как вы узнали? – едва слышно спросила она. Он сразу же понял, о чем она говорит.
– Адам Трембл. Он оказался весьма полезен, просветив меня, какого типа брак был заключен между вами и Эдмундом.
Она закрыла глаза, и Ник почти видел, как волны унижения прокатывались по ее лицу. Почему она стыдилась этого? Ведь не ее же вина, что Эдмунд предпочитал мужчин. В этом по крайней мере она не была виновна.
– Был ли мой брак консумирован или нет, не касается Адама Трембла. Или вас.
Он молча постоял, явно встревоженный болью, которую услышал в ее голосе, и причиной, вызвавшей ее. Неужели она любила Эдмунда так сильно, что ей было тяжело переносить его равнодушие к ней?
Необъяснимый гнев охватил его. Почему она растрачивала свою любовь на того, кто был не способен на нее ответить?
– На самом деле ваш брак интересует меня только постольку, поскольку он представляет вас как лгунью, стремящуюся обмануть меня.
Спустив ноги на пол, Мередит села. Когда она посмотрела на него, ее глаза уже погасли, в них была только усталая покорность.
– Вы намерены предать это огласке?
Его гнев утих, притушенный смирением, звучавшим в ее голосе.
– У меня нет желания видеть вас в тюрьме. Будут распространены слухи, что у вас был выкидыш.
Она наклонила голову и только кивнула.
– Я хочу, чтобы вы собрали вещи и к концу недели уехали отсюда. Вы уедете добровольно, тихо, без суеты.
Она снова кивнула.
– Я отказываюсь от всякой ответственности за вас. Вы можете взять с собой родственников и каких захотите слуг. Я обещаю вам небольшое содержание, которое обеспечит вас едой, одеждой и кровом. Если вы будете разумно распоряжаться деньгами, вы сможете вести спокойное скромное существование. – Ник остановился, чтобы передохнуть, и затем добавил: – В данных обстоятельствах, полагаю, я был более чем великодушен. Это больше того, что мой отец когда-либо давал моей матери или мне.
Она продолжала кивать, бесконечно долго тряся головой, не в состоянии или не желая как-то ответить ему. Странно, но это вызвало у него раздражение. Куда исчез ее огонь?
– Если у вас кончатся деньги, не обращайтесь ко мне. Понятно? – Он грубо схватил ее за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо. – Скажите, что понимаете, – потребовал он, не замечая мягкости ее кожи, нежной как у новорожденного. – Дайте мне слово, что навсегда исчезнете из моей жизни.
– Даю вам слово. – Он смотрел, как она сглотнула. Ее глаза стали темно-зелеными, цвета лесной лощины. – Я буду только счастлива никогда больше не видеть вас.
Удовлетворенный, он развернулся и пошел к двери. Лишь на одно неуловимое мгновение он остановился в дверях, чтобы оглянуться. Мередит встретила его взгляд с поднятой головой, сжимая в кулаках ткань платья.
– Вы сделали из меня дурака, – признался он, ненавидя себя даже за такое короткое признание.
Она вызывала в нем тревогу и сочувствие, он не помнил, чтобы когда-либо испытывал подобные чувства к другой женщине. Чувства, которые были похожи на те, которые он не испытывал ни к одной живой душе, кроме своей матери.
Он оторвал от нее глаза, прежде чем позволил себе задуматься над своими чувствами, и вышел, дверь за ним с громким стуком захлопнулась.
Глава 12
Тетушка Элеонора, сидевшая за дверью на корточках позади огромного горшка с папоротником, решительно сжала руки. С этого места ей удалось подслушать большую часть разговора Мередит с лордом Брукширом. Она очень скоро сумела избавиться от врача. Она быстро сообразила, что его слабым местом, как и у большинства мужчин, был желудок, и оставила его в кухне с тарелкой имбирного печенья, испеченного кухаркой. Тетушка Элеонора слышала, как ужасно лорд Брукшир собирался поступить с ними. Отослать их неизвестно куда с нищенским пособием – этого нельзя было перенести.
Она присела еще ниже, прячась за папоротником, когда лорд Брукшир вышел из гостиной. И еще раз, когда из нее вышла Мередит. Оба разошлись в разных направлениях. Она – наверх. Он – в библиотеку.
