Ник повысил голос, чтобы быть слышным в шуме усиливающегося дождя:
– А что, если я скажу вам свое имя, а вы сможете сделать вид, что читаете карточку?
– Сожалею, сэр…
Терпение Ника лопнуло.
– Как тебя зовут?
– Меня? – Дворецкий заморгал. Неужели никто, желавший попасть в величественную резиденцию ее светлости, никогда не спрашивал его имя? – Финч, сэр.
– Так вот, Финч, я Ник Колфилд. Запомни это, потому что именно мне принадлежит дом, в котором ты стоишь, и все остальное, что проиграл внук леди Дерринг. А теперь, если ты не хочешь, чтобы я стал твоим хозяином вместо леди Ди, ты проводишь меня к ее светлости, и мы посмотрим, что она может сделать, чтобы спасти свое положение от того, что сотворил ее внук с собственностью семьи… или мне следует сказать: «проиграл ее»?
Финч застыл в молчании, был слышен только непрекращавшийся шум дождя. Даже сквозь потоки дождя, стекавших по его лицу и мешавших ему ясно видеть, Ник чувствовал на себе пристальный взгляд дворецкого. Наконец Финч отступил в сторону.
– Могу я взять ваше пальто, сэр?
– Спасибо. – Ник вступил в просторный холл, сбросил с плеч пальто и безрезультатно попытался вытереть руками лицо.
– Следуйте за мной, пожалуйста.
Он пошел за дворецким к гостиной, оставляя за собой лужи на полу из итальянского мрамора.
– Ее светлость незамедлительно выйдет к вам. – Финч закрыл за ним двери.
Ник подошел к камину и протянул руки к огню. Тихий звук заставил его оглянуться. Высокие двери оставались закрытыми, и комната была пуста. Изящная мебель пастельных тонов загромождала комнату, выделялось только одно необычайного размера кресло с мягкой подушкой – без сомнения, предназначенное для гостей солидного объема. С разных мест на него смотрели бесчисленные статуэтки. Пожав плечами, он снова повернулся к огню.
– Кто вы? – услышал он такой тихий голос, что мог подумать, что он ему почудился.
Он резко обернулся, полагая, не игра ли это его воображения, поскольку он никого не увидел.
– Я спросила, кто вы. – На этот раз в шепоте слышались властные нотки.
Его взгляд задержался на паре очков на глазах, выглядывавших из-за фортепиано. Они принадлежали девушке не старше шестнадцати лет и совсем некрасивой, одетой в платье чудовищного желтого цвета, какого бывают нарциссы. Темные, как ночь, волосы делали яркий цвет платья еще более ослепительным. На платье было слишком много для ее худенькой фигурки оборок и рюшей. Он подозревал, что оборки на лифе были попыткой скрыть плоскую грудь.
– Николас Колфилд.
– Никогда о вас не слышала, – ответила она, выбираясь из-за фортепиано, за которым пряталась.
– Ничего удивительного. – Он пожал плечом.
– Почему вы прячетесь?
– Я прячусь от мистера Хамфри.
– А кто это – мистер Хамфри? – спросил Ник, в тон ей понижая голос до шепота.
– Мой учитель танцев, но он очень противный. – Она страдальчески пошевелила руками. – Он бьет меня по рукам, как ребенка, когда я не попадаю в такт.
– Сколько вам лет?
– Семнадцать.
– Я бы сказал, что вы немного староваты, чтобы бить вас по рукам. – Он заложил руки за спину.
– Я тоже так думаю. – Она кивнула, и ее очки сползли вниз по тонкому носу. – Но я должна выезжать в этом году, поэтому количество уроков танца увеличилось с одного раза в неделю до трех. Но это не прибавит мне грациозности, которая бы удовлетворила мою бабушку. – Она вздохнула и затем задумчиво посмотрела на него. – Я знаю всех джентльменов, с которыми знакома моя бабушка, особенно молодых. Бабушка заботится об этом. Вы находитесь в ее гостиной, следовательно, мне следует познакомиться с вами.
– Я не отношусь к тем мужчинам, которых бабушка хотела бы познакомить с вами.
– Тогда вы из тех мужчин, с которыми хочу познакомиться я.
Он откинул назад голову и расхохотался.
– Как вас зовут?
– Порция. Но пожалуйста, тише. – Она, несколько обеспокоенная, приложила палец к губам. – Я не хочу, чтобы они нашли меня.
– Простите меня. – Он улыбнулся умной девушке.
– А какое дело у вас к моей бабушке? К тому же и любопытная, заметил он.
– Боюсь, это дело личное.
Она издала вздох умудренного жизнью человека.
– Тогда я уверена, это касается Бертрама.
– Почему вы так думаете?
– Единственно, что могло бы считаться личным делом, – это то, что мой брат разорил семью, но это известно всем, не правда ли? – Она склонила голову набок.
– Вы очень умная девушка, – заметил Ник, одобрительно кивнув.
– Да, это мой величайший недостаток, как говорит моя бабушка. – Неожиданно она улыбнулась, и появившаяся на ее щеках пара ямочек сделала ее почти хорошенькой. – Это тоже ни для кого не тайна, что семья рассчитывает, что я ухвачу богатого мужа, чтобы спасти нас.
– Взвалить на себя такую тяжесть, – тихо проговорил он.
– Действительно, особенно потому, что нельзя рассчитывать на мою внешность, как говорит моя бабушка. И, как вы сказали, я умная. – Она снова вздохнула.
Но несмотря на вздох, он почувствовал, что ее по-настоящему огорчает не отсутствие красоты, а только разочарование, доставляемое ее бабушке.
– А почему плохо быть умной?
– Это не то качество, которое джентльмен хочет видеть в своей жене, как говорит моя бабушка.
– Скажите мне вот что. У вас все предложения заканчиваются на «как говорит моя бабушка»?
Девушка рассмеялась, но тут же зажала рот рукой. Сквозь растопыренные пальцы она шепотом ответила:
– Очевидно, вы не знакомы с моей бабушкой. Вы поймете, как только познакомитесь с ней. Большинство людей считают ее чем-то вроде тирана.
– А, тогда меня не удивляет, что вы говорите о ней так почтительно. – Он сочувственно кивнул.
Девушка выразила свое согласие, кивнув с серьезным видом.
– Джентльмена может привлечь нечто большее, чем красивая внешность. – Он почувствовал, что должен подбодрить некрасивую девушку.
– Так всегда говорят по-настоящему красивые люди, – ответила она достаточно дерзко для своего нежного возраста.
Ник не успел ответить на такое пикантное замечание, как дверь отворилась. Порция нырнула за фортепиано как раз в тот момент, когда в комнату величественно вошла бабушка.
Вдовствующая герцогиня не удостоила его взглядом, пока не опустилась в кресло. Затем, положив руки на серебряный набалдашник трости, она окинула его ледяным взглядом, гневно раздувая ноздри:
