— Как у тебя прошел день? — спросил Максим, усаживая меня на самое почетное место и ставя передо мной тарелку с картофельным пюре и котлетой.
— Пюре сам делал?
— Обижаешь, — произнес он. — Только разводил. Все покупное, сейчас так удобно. Что захотел — раз, купил, и готово. Красота. Так что у тебя с делами?
— А что дела? Идут себе помаленьку. — Мне совершенно не хотелось обсуждать с ним мои проблемы. Да ему и незачем знать о них.
Не успела насладиться стряпней Горошка, как зазвонил мой сотовый.
— Это снова я, — послышался голос Гарика Папазяна. — У меня новости, дорогая.
— Вся внимание, — ответила я. Но мое внимание, если честно, было направлено скорее на тарелку, чем на звонившего.
— У нас сейчас подозреваемый номер один — сама невеста.
Ну вот. Добрались-таки до Юльки. Я, конечно, знала, что так получится. Даже думала, что это случится гораздо раньше, поэтому слова Гарика не могли вывести меня из равновесия.
— Ну? — сказала я. — Что у вас против нее?
— А ты ведь, как я понимаю, на нее работаешь?
— Да. Поэтому, Гарик, расскажи мне все в подробностях.
— У тебя нормальный телефон есть, а то, боюсь, наш разговор может затянуться.
— Да ладно, я включу счет в свой гонорар. — Мне не хотелось сообщать телефон Максима, чтобы не втягивать его в эту историю.
— Тогда слушай внимательно, — сказал Папазян. — Мы при Терехове, в его руке нашли серьгу. Я не сказал тебе сразу об этом, но теперь выяснилось, чья она, поэтому секрета больше нет.
— И она, конечно, Юлина?
— Да, серьга принадлежит Заглядовой. Это раз. Гости также запомнили и рассказали, что примерно в это время невеста куда-то отлучалась. Это уже два. Ну и самое главное. В кармане убитого была обнаружена записная книжка, в которой найдено имя Заглядовой и ее телефон. Причем все это обведено фломастером в заметный кружок. Следовательно, он ее прекрасно знал. А так как у нас получается, что никто его на свадьбу не приглашал, никто его не знает, то выходит, он сам пришел. И пришел именно к ней. Она выходила, видимо, с ним разговаривать и запросто могла его убить. Выстрел сделан из дамского пистолета. Тебе, кажется, это еще тоже не известно. Вот так обстоят дела. Жена, видимо, на самом деле ни при чем.
— А почему Заглядова это сделала? — спросила я. — Какой у нее мотив?
— Сейчас мы именно этим и занимаемся, — сообщил Папазян. — И сдается мне, что причина найдется. Не буду тебе пока ничего говорить.
— Что будет с Юлей?
— Возьмем под стражу, как только раскопаем мотив.
— Замечательно, — ответила я, с грустью подумав, что Юля теперь совсем расстроится и что еда моя уже совсем остыла.
— Непонятен твой оптимизм, — удивился Гарик.
— А без него никуда. Ладно, присматривайте за ней. Я буду сообщать новости. Но и ты, Гарик, уж пожалуйста, про меня не забывай.
— Обижаешь, — в его голосе послышались теплые нотки, переходящие на кавказский выговор, — разве можно забыть такой дэвушка.
— Буду надеяться. Если все, то пока.
— До встречи, — отчеканил Папазян и отключился.
Максим смотрел на меня своими зелеными глазами с некоторой обидой. Я сразу поняла, что он расстроен, так как пюре начало покрываться подсохшей корочкой.
— Я все съем, не бойся, — посмотрела я в свою тарелку.
Тарелка Максима тоже была нетронутой.
— Понимаешь, работа такая. Ты ведь должен меня понимать. У тебя похожее положение.
Мы принялись за еду. К счастью оказалось, что в холодном виде блюдо было не менее вкусным, чем, возможно, в горячем. Сравнить мне не пришлось, но я так решила.
Так что мы с удовольствием поели, потом выпили горячего чая, и я решила позвонить Юле. Надо поддержать ее, а то ей сейчас тяжело.
Трубку взял ее муж Александр. Он не очень мило со мной поговорил. Сказал только, что Юлю уже задержали и что он вообще не хочет о ней говорить. Я извинилась и положила трубку.
— Похоже, дело совсем плохо, — сказала я Горошку. — Мне придется сейчас поехать в Тарасов. Но завтра я снова вернусь.
— Ничего себе. Ближний свет, — присвистнул он.
— Но и не дальний, к счастью.
Я встала и пошла одеваться. Уже собранная, села покурить, попросила кофе в термос и стала пускать дым колечками. Максим послушно сварил кофе и сел рядом.
— Не нравится мне, Иванова, что ты занимаешься такой опасной работой. И чего тебе дома не сидится? Пошла бы куда-нибудь преподавать… Так нет же! Бегает, носится как угорелая. Ночь-полночь — без разницы.
— Поздно, Горошек, меня воспитывать. Раньше надо было. Все, я пошла.
— Когда ждать?
— Завтра с раннего утра. Думаю, ты и на работу еще не успеешь уйти, а я уже у тебя буду.
— Посмотрим.
Я села в машину и отправилась в путь.
* * *
Дорога заняла чуть меньше трех часов. Я сразу же поехала в отделение к Папазяну. Как чувствовала, что он допоздна на работе сидеть будет. И не ошиблась.
— Вот кого не ожидал увидеть, так это тебя! — воскликнул удивленно Гарик.
— Ты почему не сказал мне, что Юлю взяли под стражу? — наехала я на него.
— А что это меняет?
— Она там одна. Ей плохо.
— Она нам все рассказала, — усмехнулся Гарик. — Очень интересная история получается.
Папазян встал, вытащил из шкафа для бумаг бутылку коньяка и поставил ее на стол.
— Сейчас тебе от меня не отделаться. Придется со мной выпить, если хочешь узнать информацию, — с довольно глупой улыбкой заявил Гарик.
— Думаешь, я не знаю? — Мне стало смешно.
Его глаза округлились, но потом он все равно рассмеялся.
— Неужели откажешь?
— Не откажу, — мило улыбнулась я, — но и ты мне не откажи. Дай сначала с Заглядовой увидеться, а потом с тобой поговорим.
— Иди видься, — разрешил он мне «последнее желание».
Папазян выписал пропуск, и я поспешила к Юле.
Она сидела на деревянной скамье с заплаканными глазами. Как только увидела меня, вскочила и бросилась навстречу.
— Танечка! — Слезы с новой силой полились из глаз. — Как я рада тебя видеть! Как хорошо, что ты пришла…
Я села рядом, взяла ее за руку. Мне даже спрашивать ее ни о чем не пришлось. Она сама затараторила, рыдая и рассказывая одновременно:
— Он все узнал! Это катастрофа. Как я буду без него жить? Ты знаешь, как он на меня посмотрел? Я чуть со стыда не сгорела.
