Бартоломью услышал, как Джо резко вдохнул, и посочувствовал ему. Хотя у него был целый день, чтобы привыкнуть к ее виду, его тело все еще реагировало на красоту и свежесть Эри дрожью и неожиданным жаром.
Джо бочком подобрался к нему и прошептал:
– А что это она делает здесь с тобой, Бартоломью? Ты, никак, удираешь с ней?
Бартоломью издал горлом звук, напоминавший хихиканье, но больше похожий на сдавленный стон.
– Нет, Джо. Она прибыла в Портленд сегодня утром на поезде. И поскольку я все равно должен был отправить клетку с фазанами в Кентукки, Причард попросил меня встретить ее и привезти домой.
– Будь я проклят, ну и везунчик же ты! – Джо повысил голос:
– Ну что, вы же не собираетесь разбить здесь лагерь, а? До дома рукой подать. Знаете, мои домашние обидятся, если вы не проведете ночь у нас.
Бартоломью подавил гримасу и почесал рукой затылок.
– Не хотели навязываться, Джо.
– Что за… – Джо бросил взгляд на Эри и оборвал готовое сорваться сочное ругательство. – Ты знаешь, мама никогда не посчитает это навязчивостью, даже если с тобой придут еще шесть человек.
Джо одарил девушку еще одним взглядом и улыбнулся:
– А близнецы… бьюсь об заклад, они отнесутся к этому, как к рождественскому подарку.
Бартоломью нахмурился. О близнецах он даже и не думал. Им сейчас, должно быть, уже по семнадцать, оба блондины, мужская копия своей красавицы-матери, они прямо-таки излучали сексуальность. Он сделал шаг к Эри, как будто защищая свою собственность, но, прежде чем он смог придумать благовидный предлог для отказа, она заговорила:
– Мы с радостью посетим вашу семью, мистер…
Осознав свой промах, Бартоломью быстро вставил:
– Олуэлл, Джо Олуэлл.
Эри наградила обоих дразнящей улыбкой:
– Мистер Олуэлл, очень любезно с вашей стороны предложить кров для ночлега.
Джо скомкал шляпу в руках. Краска залила его лицо, он неловко переминался на ногах.
– Да ладно, это ерунда. Мы можем предложить вам лишь простую пищу и немножко Библии в папином чтении, но мы будем рады вас видеть, – он попятился к своей лошади. – Ну так поехали, что ли?
Джо похлопал по плетеной корзине, притороченной к седлу вместе с состоящим из двух частей бамбуковым удилищем, удобно складывающимся пополам при необходимости.
– Тут у меня припасена лучшая форель, которую вы когда-либо видели. Когда мы доберемся домой, мама будет ждать с разогретой сковородкой в руках, – он подмигнул Бартоломью. – Это будет повкуснее фазаньих грудок, поджаренных на свежевзбитом масле!
Бартоломью пропустил этот выпад мимо ушей. Он и так был не в слишком радостном настроении. Его судьба была решена. Все, что он мог сделать, – это подсадить Эри обратно в повозку, а затем последовать за Джо через реку к ферме Олуэллов.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Эри огляделась по сторонам, недоумевая, почему Бартоломью остановил повозку. Затем она заметила вдалеке три маленьких желтых квадрата света и поняла, что они наконец прибыли в поместье Олуэллов.
За последние несколько миль она делала все, что могла, чтобы не привалиться к плечу Бартоломью и не поддаться утомлению, которое требовало, чтобы она закрыла глаза и заснула. Странно, но когда они наконец добрались сюда, вид дома с теплым приветственным светом в окошках вызвал у нее сильное желание заплакать, но не принес облегчения. Ее голод уже перешел за грань урчания в желудке. Ее тело чувствовало себя так, как будто весь этот долгий путь ее протащили за повозкой на привязи, и ее эмоции были уже готовы прорваться наружу.
Когда Бартоломью ссадил ее на землю, от усталости и многочасового сидения ноги у нее подкосились. Он поймал ее и прижал к себе. Со свежим ночным ветерком к ним донесся голос Джо, разговаривавшего с мальчиком, который выбежал из дома, чтобы забрать улов. Эри чувствовала, как совсем рядом ровно и успокаивающе бьется сердце Бартоломью. Она понимала, что должна отстраниться. Но его сильные руки так славно обнимали ее, успокаивающие, надежные, теплые…
– С вами все в порядке? – спросил он.
Эри кивнула в ответ и заставила себя отстраниться. Но он не отпустил ее, продолжая удерживать ее тонкие руки в своих.
– Вы сможете самостоятельно добраться до дома? – он наклонился над ней, пытаясь увидеть в темноте выражение ее лица.
– Со мной все будет в порядке. Честно, – добавила она, когда он не пошевелился. – Идите и присмотрите за лошадьми.
– Хорошо. Ступайте в дом. Я принесу вашу сумку.
Ориентируясь на свет лампы в окне, она двинулась к зданию. Пройдя всего несколько футов, она услышала низкое горловое рычание. Эри замерла на месте.
– Мисс Скотт? – послышался сзади голос Бартоломью одновременно с лязгом металла засова, который он только что открыл. – Почему вы стоите на месте?
Она не ответила. Не могла ответить. У нее перехватило горло. Она стояла, застыв так же, как и кровь в жилах. Только сердце ее продолжало биться как бешеное.
Откуда-то из ночи снова донеслось рычание. Когда Эри попятилась назад, большая черная собака выпрыгнула прямо на тропинку перед ней. От ее вида стыла кровь в жилах.
Эри почувствовала, как клыки зверя вонзаются в ее плоть, хотя собака не приблизилась к ней. Она испытала боль, ужас, ощущение струящейся крови из несуществующей раны. Она больше не стояла на темной орегонской дороге, а мысленно перенеслась на улицу в Цинциннати, к дому, в котором она жила до семи лет. Волны ужаса омывали ее. Ее мать тогда стенала в панике, а пришедший доктор покачал головой и снова ушел. Дни неизвестности, дни ожидания. Ожидания пены изо рта, стона или плача при виде воды. Ожидания смерти.
Дрожь, охватившая ее тело, и рука Бартоломью у нее на плече вернули ее к реальности. Но ужас остался.
И тогда он увидел собаку.
– А, привет, Пудинг, – он протиснулся мимо Эри и опустился на колени перед Лабрадором.
Эри затаила дыхание. Ее рука потянулась к горлу. Сейчас собака набросится на Бартоломью! Она должна предупредить его, сказать что-то, но все, о чем она могла думать, было… Пудинг?
– Как ты, малыш? – Бартоломью почесал лоснящуюся черную голову. К изумлению Эри, собака не огрызнулась, не укусила и не зарычала. Она бешено завиляла хвостом, пытаясь облизать его жарким языком.
Бартоломью взъерошил собачью шерсть, а затем поднялся на ноги. В слабом свете окон он заметил выражение лица Эри. Отрешенный взгляд, страшно открытый рот. Ужас. Он изменился в лице:
– Мисс Скотт?
Ее пристальный взгляд ни на секунду не отрывался от собаки, спокойно сидевшей у ног Бартоломью. Он положил ладонь на ее руку и почувствовал, как она дрожит.
– Вы боитесь Пудинга?
