Бартоломью хлестнул коня, удивляясь, как ему хочется попасть домой. Он уезжал на три дня в Тилламук по делам. Кроме того, он навестил своего брата Кельвина на старой молочной ферме Нунов. Его поразило, насколько сильно можно скучать по женщине. Но ведь Эри не просто женщина! Наконец он проехал мимо последних деревьев и направил к амбару. Даже старая кобыла под ним теперь сама торопилась домой, к овсу, который, как она знала, ждет ее там. Из трубы дома помощника смотрителя тянулся дымок, наполняя сердце Бартоломью теплом. Он знал, что Эри там, она готовит еду своим мужчинам. Как он хотел быть в этом доме! Просто находиться в этом доме и держать ее в своих объятиях. Из трубы его дома дыма не было. Но он и не ждал хлебосольного приема.
Он слез с лошади. Перебросив мешок через плечо и взяв ящик под мышку, он подошел к крыльцу. Дверь на кухню была заперта. Странно. Зачем закрывать эту дверь? Он поставил вещи на порог, а сам пошел к двери, ведущей в зал. Она тоже была заперта.
– Что за черт?
Эри была на кухне и слышала, как он несколько раз выкрикнул имя Хестер и стучал в дверь. Она подбежала к окну, и ее сердце наполнилось радостью. Оставаться без Бартоломью было настоящей пыткой для нее. Она ведь так одинока! А теперь, когда он вернулся, ей казалось, что и выглядит он намного красивее обычного.
Вытирая руки о фартук, Эри выбежала на улицу и побежала вдоль стены дома, желая предупредить его о том, как странно вела себя его жена во время его отсутствия. Она внезапно остановилась, когда со стороны задней двери послышался удар ботинком в дверь. Послышался громкий треск ломающегося дерева.
– Хестер? Черт побери, где ты?
Он засунул руку в проделанную щель, открыл дверь и пролез вовнутрь. Даже туда, где стояла Эри доходил ужасный запах, выходящий из сломанной двери. По ее спине пробежал холодок ужаса. Медленно, закрыв лицо руками, она вернулась к своей кухне.
Дом показался Бартоломью до странности беззвучным. Запах был настолько отвратительным, что он закрыл лицо носовым платком. Он попытался отбросить тяжелое чувство, гнетущее его с самого утра, но оно еще сильнее подступило к горлу, душа его.
Предупреждение доктора Уиллса о том, как быстро может прогрессировать болезнь Хестер, еще больше усилило это тяжелое предчувствие. Он вспомнил, что когда уезжал, то заметил на коже жены нездоровый пот. На шее у нее была хорошо заметна пульсирующая вена – ее сердце явно билось слишком быстро. А эта внезапная потеря аппетита…
– Хестер? Где ты, жена?
Господи, в доме стояло такое зловоние, как будто кто-то умер еще несколько дней назад! В ужасе от того, что он может обнаружить, Бартоломью побежал к комнате Хестер. Там запах был еще хуже, как от кита, которого выбросило на берег, и он протух. Похожий, но только не такой сильный, запах стоял в комнате еще до того, как он уехал в Тилламук. Хестер говорила, что это из-за дохлой мыши в стене.
– Хестер? – он постучал в дверь. – Хестер, открой.
Не услышав ответа, он толкнул дверь. К его удивлению, она была не заперта. Дверь беззвучно открылась. Все петли в доме он лично регулярно смазывал, и они никогда не скрипели. Тяжелые шторы на окне не пропускали в комнату свет.
Пытаясь не вдыхать кошмарный запах, он зажег лампу рядом со столом. Хестер лежала, свернувшись калачиком под одеялом на своей узкой кровати, уставившись в потолок потухшими, ничего не выражающими глазами. Ее изможденное лицо было белым, как носовой платок, которым Бартоломью прикрывал себе лицо. Она была покрыта потом, хотя в комнате было прохладно. Он боялся произнести хоть звук из-за страха убедиться в том, что это все действительно происходит. Из-за страха того, что он уже знал.
– Господи, Хестер, что случилось? Ты выглядишь, как будто ты в двух шагах от смерти. Я как можно скорее приведу к тебе доктора Уиллса.
Он ожидал, что она начнет спорить, но ответа не последовало. Металлические кольца на шторах скрипнули, когда он потянул их в разные стороны. Хотя день был пасмурный и приближался шторм, Хестер прищурилась от света. Бартоломью открыл окно, впуская в комнату свежий воздух.
– Сейчас комната немного проветрится и тебе станет лучше, – сказал он, укрывая ее еще одним покрывалом, чтобы она не простудилась. – Я уберу горшок и принесу тебе чего-нибудь поесть.
Ночной горшок был полон. Хотя Бартоломью надеялся обнаружить там только мочу, там была не только она.
Несколько секунд он смотрел в горшок. Ужас пробежал у него по спине. Затем он повернулся и посмотрел на жену. Она повернулась лицом к стене.
– Что с тобой, Хестер? От тебя пахнет как…
Резко прервав свои слова, он взял крышку и аккуратно накрыл горшок.
Некоторое время он стоял, глядя на жену. Его тошнило, он старался сдержать рвоту, а холодные пальцы ужаса сжимали его тело.
На него смотрела сама Смерть.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Дернувшись от ужасного рева Бартоломью, Эри поцарапала костяшки руки о стиральную доску. Она выронила платье, которое она стирала, в таз с горячей водой. Туда же упало и мыло. Она пригладила волосы обратной стороной мокрой, мыльной ладони и выбежала на улицу. Бартоломью с белым, как морская пена, лицом стоял между двумя домами.
– Хестер смертельно больна. Скажи Симу, чтобы он сменил Причарда, и отправь парня в город за доктором. Потом поднимайся в комнату Хестер. Ты мне понадобишься.
Эри не задавала вопросов. Ужас был для нее так же осязаем, как и бумажный фартук, о который она вытирала все еще мокрые руки. Через пять минут после того как она разбудила Сима и передала ему слова Бартоломью, Эри вошла в дом смотрителя. Она прижала свой носовой платок, смоченный духами, к носу и быстро поднялась по ступенькам. Перед открытой, дверью комнаты Хестер она внезапно остановилась. Бартоломью стоял, нагнувшись к жене, которая лежала на кровати. Одеяла были отброшены, а ее халат задрался вверх, обнажая ноги, которые были настолько разными, что казалось, они принадлежат двум разным людям. Первая стопа была черной, бедро опухло и стало вдвое больше левого. Над чернотой по всей лодыжке до колена тело было покрыто красными полосами. Стопа была покрыта язвами, как после ожогов. Водянистые выделения просачивались из открытых язв и издавали такой ужасный запах, что Эри стало плохо.
– О Господи, – прошептала она. Бартоломью повернулся к ней и увидел, как ее лицо побелело. Она тяжело сглотнула, прикрыла рот рукой и шагнула к двери.
Он рывком подскочил к ней.
– Не падай в обморок, черт возьми, ты мне еще нужна! – его голос прозвучал грубо, но в нем слышалось отчаяние. Эри глотнула воздуха. Когда тошнота прошла, она выпрямилась.
– Со мной все в порядке. Давай поменяем ей постель и переоденем ее в чистый халат.
Они работали молча, зная, что сейчас не время задавать вопросы или искать на них ответы. Когда он поднял Хестер, чтобы Эри могла сдернуть с кровати мокрые простыни, Хестер открыла глаза и произнесла треснутым, надломленным голосом:
