– Иди к нам, – пригласила она Бартоломью.
Как школьник, который хочет отбросить в сторону каждодневные заботы, он закатал брюки до колен и сбросил на песок рубашку и обувь. В одних только брюках он побежал к Эри. Она убежала от него, подхватив юбку, на нее полетели брызги. Испуганные чайки взвились в небо, с недоумением глядя, как Бартоломью бежит за Эри, а Аполлон бежит за Бартоломью.
Неожиданно она остановилась, глядя в сторону утеса. Бартоломью наткнулся на нее и поймал в свои объятия.
– Смотри, водопад, – она показывала на поток воды, срывающийся с отвесной скалы. Поток ниспадал прямо в океан.
– Здесь есть еще пара таких, если можно назвать эти струйки водопадами.
– Это вода. И она падает, – ее взгляд устремился к линии горизонта, где скалы сливались с небом и морем. – О, там и пещеры есть.
– Это подводные пещеры, – сказал он, когда они шли, взявшись за руки. – Прилив еще не начался, и мы можем попробовать посмотреть их. Но нужно будет поторопиться, прилив начинается уже скоро. Может, посмотрим пещеры лучше в следующий раз, если ты, конечно, хочешь.
– Хорошо. Как они выглядят внутри.
– Темные, влажные и загадочные. Она засмеялась:
– Как ты?
– Ты считаешь меня загадочным?
– Иногда.
Он остановился, и что-то вытащил из песка:
– Вот твой первый агат.
– О, он так прекрасен!
На ее ладони лежал влажный камень размером с яйцо дрозда. Его цвет менялся в диапазоне от молочно-белого до почти прозрачного. Эри развернула его, рассматривая под разными углами, затем она посмотрела сквозь него на солнце, и камень заискрился.
– Я никогда не видела ничего подобного. Это самый прекрасный камень, который я видела. Он как бриллиант.
– Мм тысячи лет. Они появились на Земле еще до ледового периода и были похоронены в толщах базальта. Лишь потом море освободило их из базальтового плена и бросило нам под ноги.
Она зажала камень в руке и поднесла его к сердцу.
– Спасибо. Я буду хранить его, как самую большую ценность.
Его чувственные губы искривились в дразнящей улыбке:
– А как ты наградишь меня, если я найду еще один такой?
– Не знаю. У меня нет с собой денег, – ответила она, нарочно делая вид, что не понимает его игривого тона.
Улыбка осталась на его лице, а взгляд стал более возбужденным:
– Ты можешь поцеловать меня…
Улыбка на лице Эри потускнела – его слова слишком точно описывали то, чего она сама хотела больше всего на свете. Она заставила себя отбросить эти мысли в сторону и тоже игриво улыбнулась.
– Но ты еще не нашел второй агат. А он должен быть особенным!
– А этот пройдет?
Он с гордостью достал из кармана огромный камень и положил его ей на ладонь. Он был темно-серый, с голубизной, ровный и гладкий, как стекло, расколотое на две части. По центру находился «глазок», округлая пустота, в разные стороны от которой расходились ровные линии более светлого оттенка.
– О, – воскликнула Эри, – ты заслужил два поцелуя вместо одного.
– Я приму их… с удовольствием.
Она посмотрела на него бледно-лиловыми глазами, полными страсти и любви. Она уже не прятала своих истинных чувств:
– О Бартоломью!
Потеряв голову, Бартоломью заключил ее в свои объятия и охватил ее губы своими в диком и страстном поцелуе, таком же страстном, как и его чувства к ней. Она не уклонилась, а сама страстно поцеловала его губы. Ее руки обвились вокруг его шеи, губы раздвинулись, и их языки встретились в неистовом, отчаянном порыве.
После первых долгих секунд их поцелуи стали более нежными. Постепенно уходил страх, что кто-то может их разлучить, и только громкий лай Аполлона немного привел их в чувство.
Бартоломью чуть-чуть повернул ее и взглянул на пляж, пытаясь понять, что же увидел пес. Ярдах в пятидесяти от них Аполлон бегал то туда то сюда по самому берегу. В нескольких шагах от берега сидел морской котик и спокойно наблюдал за собакой, как будто не обращая внимание на суету. Больше на пляже никого не было, за исключением чаек и альбатросов.
Бартоломью успокоился. Повернувшись к Эри, он обнял ее еще крепче. Он не был так счастлив уже давно!
– Господи, как я скучал по тебе, моя нимфа! – они остановились, и он заглянул ей в глаза. – Ты даже не представляешь как!
– Представляю.
То, что он увидел в глубине ее выразительных глаз, обрадовало его. Желание, страсть – такая же отчаянная, как и его собственная. Но более того, там была любовь. Его сердце бешено стучало.
– Может, и представляешь, – он взял Эри за руку. – Пойдем со мной.
– Куда? – спросила она.
– В лес. Я знаю там одно укромное местечко, – настоящий ответ, так и не произнесенный словами, звучал в хриплом, чувственном тоне его голоса. Предвкушение добавило ей возбуждения. Ее сердце гнало по венам кровь, как кузнечные меха. Она страстно прошептала:
– Сейчас?
– Да, сейчас. Мне кажется, что я всю свою жизнь ждал этого момента.
– И я… тоже.
Бартоломью повел ее тропинками вдоль берега вверх, к утесу, по дороге собрав с песка свои вещи.
– Смотри, – сказал он, показывая в небо, когда они были почти у вершины утеса. – Белоголовый орлан.
Эри смотрела, как птица кружит над ними, в ее перьях играло солнце.
– У него рыба в когтях.
– Он несет ее в свое гнездо на краю мыса. Я уже видел его там. Смотри!
Как и говорил Бартоломью, огромный хищник приземлился на сухом дереве на дальнем краю утеса.
– Он великолепен, – сказала она, – он похож на тебя.
– Похож на меня? – улыбнулся Бартоломью. Довольная тем, что он отвлек ее от мыслей о том, куда они идут и что они будут делать, когда придут туда, она маняще улыбнулась и сказала:
– Я с самого начала думала о тебе, как об орле. Такой же гордый, прекрасный и… редкий.
Его глаза потемнели от страсти. Он взял ее за руку и потянул за собой.
– Пойдем, мы еще понаблюдаем за моим братом-орлом в следующий раз. Я хочу тебя больше, чем что-либо на свете. И я хочу тебя сейчас.
У Эри перехватило дыхание от его слов и от страсти в его глазах. У них обоих возникло чувство, что бурная река влечет их по течению и им остается лишь отдаться ее воле, забыв о морали и прочих предрассудках. Эри только волновало, как все это подействует на Бартоломью позже, когда волна страсти пройдет, а реальность вернется. Честь всегда значила для него слишком много.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Укромным местом Бартоломью была полянка посреди густого, поросшего мхом леса. Вокруг высились огромные деревья, у которых давно уже не было низких веток. Простые отметины инструментов, украшавшие стволы деревьев, были похожи на тотемные знаки, которые Эри видела когда-то в книгах по истории индейцев. По периметру поляны высились заросли кустарника, папоротника, конского щавеля и желтых фиалок. Ели и сосны тихо поскрипывали, качаясь на ветру, но внутри этого круга царила тишина. Эри почувствовала себя стоящей возле алтаря в священном храме. Солнце с трудом пробивалось сквозь крышу из листьев, его лучи образовывали золотые полосы, освещая вековые деревья и азалии у их подножья. Земля была выстлана ковром из ландышей и толстого, мягкого, как губка, мха.
