— Думаю, можно обойтись Хэнком, — сказал он после небольшой паузы.
Каи не приняла его руки. Она все еще помнила, что о нем рассказывал Джон Хокс. Мол, Канош — это индейский дядя Том. Предатель своего народа, который наверняка сотрудничает с правительством и при первом же случае выдаст ее властям.
Канош опустил руку и встал, упершись кулаками в бока. Пальцы левой руки касались кобуры на его бедре.
— И что мне теперь с вами делать, юная леди? Вы навлекли на себя неприятности размером с эту скалу. Вся полиция по эту сторону Скалистых гор сейчас ведет ваши поиски. Прогремевший взрыв…
Довольно, она отказывается это слушать!
— Я тут ни при чем! — выкрикнула она, громко и сердито. Ей срочно требовалось выплеснуть накопившую внутри злость. — Я даже не знаю, что там случилось!
— Вполне возможно, но во время этого взрыва кое-кто погиб. Близкий мне человек. И теперь полиция ищет того, на кого можно возложить за это вину.
Каи в упор посмотрела на него. В уголках его глаз залегли печальные морщины. Он не лгал.
Кипевшая в ней злость тотчас пошла на убыль. Ее худшие страхи оправдались. Каи зарылась лицом в ладони, вспомнив все: и вспышку, и грохот.
Не в силах стоять на ногах, она опустилась на землю и сжалась в комок рядом с толстым стволом какого-то дерева. По ее вине только что погиб человек.
К глазам тотчас подступили слезы. Рыдания, которые она пыталась сдерживать все это время, прорвались наружу. Каи беззвучно расплакалась.
— Мы не хотели никого убивать, — прошептала она, но слова эти показались бессмысленными даже ей самой.
На нее упала тень. Это профессор Канош опустился рядом с ней на колени и, обняв ее за плечи, привлек к себе. Она же не нашла в себе сил сопротивляться.
— Легко могу представить себе, что вы планировали совершить при помощи рюкзака, полного взрывчатки, — негромко произнес он. — Но ты была права. Этот взрыв — не твоя вина. Ты здесь ни при чем.
Его утешение было ей неприятно. В свое время отец учил ее отличать добро от зла, внушал, как это важно, уметь взять на себя ответственность. Большую часть ее жизни они провели вдвоем, Каи и ее отец. Отец работал на двух работах, чтобы у них на столе всегда была еда, а над головой — крыша. Она тоже вносила свой посильный вклад, присматривая по вечерам за чужими детьми. Они с отцом заботились друг о друге, как только могли.
Каи не собиралась обманывать себя. Нарочно или случайно, но из-за нее сегодня погиб человек.
— Я не знаю, что там произошло, — продолжал Канош, его голос был полон участия и заботы. — Но могу сказать одно: взрывчатка в твоем рюкзаке не имеет к этому никакого отношения. Думаю, все дело в самом черепе. Или же в том, что было внутри его.
Какая-то часть ее сознания зацепилась за эти слова, как утопающий хватается за соломинку. И все же Каи, охваченной чувством вины и раскаяния, было страшно поверить в то, что он ей говорил.
Как будто почувствовав ее внутреннее сопротивление, Хэнк счел нужным добавить:
— Прежде чем прибыть сюда, я прочел отчеты. Прочел про слухи, окружавшие пещеру, про древние предания, передававшиеся старейшинами племени из поколения в поколение. Согласно этим преданиям, на погребальной пещере лежало проклятие, и любой, кто нарушит ее границы, навлечет на нее, а может, и на весь мир, разрушение. — Профессор печально вздохнул. — Возможно, кое-кому следовало к этому прислушаться. Судя по тому, что я узнал, изучая прошлое моего народа, во многих таких преданиях всегда имеется зерно истины.
Его теплые руки и полные участия слова помогли ей успокоиться. И хотя слезы продолжали бежать по ее щекам, Каи нашла в себе силы приподнять голову и посмотреть ему в глаза.
— То есть взрывчатка в моем рюкзаке совсем ни при чем? Взрыв прогремел не из-за меня?
— Нет. Все было гораздо страшнее. Именно поэтому я и отправился на твои поиски. Чтобы тебя защитить.
Каи выпрямила спину и высвободилась из его рук. Он наверняка прочел в ее глазах недоверие.
— Тот взрыв помог взорваться бочке с порохом, что давно уже ожидала своего часа на вершине горы. Когда я потихоньку скрылся с места происшествия, активисты, которые уже собрались там, начинали задирать Национальную гвардию. Обе стороны обвиняют друг друга во всех смертных грехах. Но и те, и другие уверены в одном.
Каи сглотнула комок в горле, догадываясь, что это такое.
— Они думают, что во всем виновата я.
— Да. И все они тебя ищут. А поскольку там царит жуткая неразбериха, то смею предположить, что сначала они будут стрелять и лишь потом разбираться, кто прав, а кто виноват.
Каи передернулась. Ей стало по-настоящему страшно.
— И что мне теперь делать?
— Во-первых, ты должна честно рассказать мне, что произошло. Все, от начала и до конца. Ничего не утаивая. Правда порой бывает самым надежным щитом.
Она не знала, с чего ей начать. Более того, она не была уверена, что знает всю правду. Но рука профессора нашла ее руку и пожала, вселяя в нее уверенность. И Каи ее обрела, обрела благодаря железной крепости его пальцев, которые тотчас напомнили ей мозолистые руки отца.
Поначалу она заговорила с неохотой. Но вскоре на одном дыхании выложила все — одновременно и чистосердечное, и вынужденное признание. Впрочем, в глубине души Каи знала, что ей нужно сбросить с себя этот груз, пусть частично, переложить его на чьи-то плечи.
15 часов 08 минут
Хэнк не только слушал рассказ девушки, но и исподволь наблюдал за ней. Вопросы он свел к минимуму, тем более что интонация ее голоса порой была красноречивее фактов. Он видел страх в этих янтарных глазах. Она говорила, и вскоре ему уже как на ладони были видны и загнанная глубоко внутрь обида на весь мир, и одиночество после смерти отца, и желание переложить вину на кого-то еще, как-то обосновать бессмысленное убийство. Потерянная и напуганная, в лице военизированной группировки «Волки» она обрела новый дом, новое племя, новые родственные души.
Сколько таких рассказов ему уже доводилось слышать от индейских юношей и девушек! И какой ни возьми, в каждом или разбитая семья, или домашнее насилие, или алкоголизм. В замкнутом мирке резерваций все это цвело пышным цветом. Неудивительно, что юноши и девушки отказывались с этим мириться и искали выход своему гневу. Многие становились на скользкий путь преступлений, у других это выливалось в ненависть к правительству. Были и такие, как Джон Хокс, основатель «Волков», что охотились за этими потерянными душами, играя на юношеском гневе и максимализме в своих сомнительных целях.
Как хорошо знаком был ему этот путь! Он сам, будучи подростком, начал приторговывать наркотиками, сначала в школе, а потом и за ее стенами. Он водил дружбу с темными личностями. Лишь после того, как один из его друзей погиб от рук наркомана, он пришел к вере, мормонской вере, некогда принятой его соплеменниками. В глазах многих это был странный путь к спасению, тем более для индейца. Хэнк знал, какое презрение питают коренные американцы к тем своим соплеменникам, что приняли веру мормонов. Зато теперь его жизнь была исполнена смысла, и он ни разу не пожалел об этом шаге.
