– Мобилизуют-с нас с тобой их высокопревосходительство-с! – И, кивнув в сторону двери, добавил: – Ну и что с ними, со всеми этими гавриками будем делать?
– А что мы с ними можем сделать? Ну, выгнать, например. Но где гарантия, что на их место наберут более достойных? Сдается мне, что их тут, в смысле достойных, как снега в Сахаре. Так что… Как в той юморной передаче: понять и простить. – Стас с выражением безнадеги развел руками. – Хрен с ними, пусть чудят и дальше.
Выйдя в коридор, они окинули взглядом понурых сыскарей и судмедэксперта. Тот выглядел самым потерянным и несчастным. Однако когда московские «инквизиторы» уведомили, что репрессировать никого не будут и дают им шанс исправиться, он хмуро произнес:
– Это… Ну… Я, конечно, понимаю, что моим словам доверия нет. Но… В общем, если понадоблюсь, можете на меня рассчитывать, я не подведу. Разрешите идти?
Увидев утвердительный кивок, он скрылся за дверью. Прочие, поблагодарив за доверие, поспешили в кабинет.
– Ну, и что ты обо всем этом думаешь? Имею в виду странную позицию нашего областного коллеги? – выходя из райотдела, с нотками сарказма спросил Гуров.
– Какая-то она мутная… – пренебрежительно поморщился Станислав. – Начать с того, что вчера он не захотел с нами встретиться. Это уже наводит на кое-какие мысли. Получается так, что ему есть что от нас скрывать.
– Да-а… Я того же мнения… – кивнул в ответ Лев. – Ну, что, ловить тут больше нечего? Едем тогда в районную больницу, надо побеседовать с тем мальчонкой, что за страшилищ он мог видеть. Занятный случай, однако…
Центральная районная больница Краснокуренного располагалась ближе к окраине города, на территории лиственного парка, где росли липы, тополя, дубы и тутовник. У одно– и двухэтажных корпусов старой постройки, как дань современной моде ландшафтной архитектуры, привольно зеленели туя, кипарис и можжевельник. Но даже это, без преувеличения, ботаническое великолепие не могло скрыть ветхости больничных зданий. Судя по их внешнему виду, последний раз даже косметический ремонт производился не менее пяти лет назад.
Оставив «уазик» за воротами и уведомив своего водителя, младшего сержанта Димку, что они будут минут через пятнадцать, опера прошли через приоткрытые ворота на территорию ЦРБ. Выглянувший из своей будки вахтер явно что-то хотел у них спросить, но, как видно, его профессиональная интуиция вовремя подсказала, что эти двое граждан – «не хухры-мухры» посетители, и он предпочел промолчать. А приятели подошли к центральному корпусу и, увидев проходящую мимо симпатичную молоденькую медсестричку, поинтересовались, как найти психоневрологию. Улыбнувшись, девушка пояснила, что специального отделения такого рода здесь нет, а больные с расстройством нервной системы помещаются в терапию. Это следующий корпус. А вы, я смотрю, приезжие? По говору чувствуется, что прибыли издалека.
– Ну, вообще-то, мы из Москвы… – ответил Станислав. – Из Главного управления угрозыска, хотим повидать мальчика из Брутов, которого напугали какие-то там страшилища.
– А-а-а, вон оно что! – понимающе кивнула девушка. – Тогда зря я вас сориентировала на терапию. Дети-то только в нашем отделении, в третьем корпусе. Я там работаю и этого мальчика знаю. Да-а-а, случай очень трудный! Он поступил к нам в очень нехорошем состоянии… Первые дни вообще не мог обходиться без успокоительного, только последние пару дней хотя бы начал общаться. А то был как загнанный зверек – дрожал от каждого шороха и постоянно прятался под одеяло.
Выслушав девушку, опера задумались.
– Хм-м-м… – Лев потер лоб и вопросительно взглянул на Стаса: – Может, его и беспокоить не стоило бы? А то мальчонка и так переполошен донельзя, а тут еще мы со своими расспросами…
– Я тоже думаю – уместно ли? – сокрушенно вздохнул Крячко.
Как видно, проникшись проблемами следствия, медсестра неожиданно предложила:
– А давайте я поговорю с нашим завотделением и с мамой этого мальчика? Если они согласятся, можем пообщаться с ним все вместе. Как бы в порядке некой игры. Он ко мне привязался, и, я думаю, о чем-то удастся узнать, не травмируя его психику.
– Я только – за! – Станислав изобразил некий изысканный жест.
– Солидарен! – лаконично согласился Гуров.
Они подошли к корпусу детского отделения, и Женя – как назвала себя медсестра – поспешила наверх, чтобы решить вопрос с визитом оперов в палату маленького пациента с хутора. Глядя ей вслед, Крячко вновь не смог сдержать вздоха.
– Говорит, мальчонка к ней привязался… – вполголоса проговорил он. – Маленький, маленький, а в женщинах уже разбирается – на такую симпатяшку-обаяшку вмиг запал. Да и как тут не привяжешься, блин? Я бы тоже привязался…
– Ста-а-с! Пре-кра-ти! – внушительно помотал Лев указательным пальцем перед носом приятеля. – И думать не смей!
– Да, ладно тебе! Будет на меня наезжать-то… – Станислав недовольно насупился. – Я что? Пристаю к ней, что ль? Просто… Высказал свою оценку в отношении молодой, красивой. Кстати, давай-ка я лучше останусь здесь и пообщаюсь с народом вон в том заведении. – Он кивнул в сторону зеленой решетчатой беседки метрах в тридцати от них, оборудованной под сенью раскидистых дубов. Со стороны этого деревянного сооружения, скорее всего, сработанного не одно десятилетие назад, временами доносились мужские голоса и громкий стук костяшек домино.
– Я пошел! – развернувшись на каблуках, объявил Стас и решительно зашагал к беседке.
Когда он уже скрылся за занавесом плюща, оплетающего ее решетчатые стены, на крыльце появилась Женя и помахала Гурову рукой.
– А что ж Станислав Васильевич? – поинтересовалась она, когда тот поднялся на крыльцо.
– Он с народом общается… – усмехнувшись, указал взглядом в сторону беседки Лев. – Решили расширить круг поиска информации. Согласитесь, обычные граждане нередко располагают такими сведениями, что ни в одной полицейской базе данных не найти. Ну, что, поговорить с мальчиком мы можем?
– Да, конечно. – Девушка изобразила приглашающий жест рукой. – Прошу! Мы сейчас зайдем к завотделением. Там вас ждет Людмила Артуровна, терапевт общего профиля, но у нее специализация по детской психоневрологии. Она занимается этим ребенком. Вы с ней сможете обговорить круг вопросов и форму их подачи. А потом мы все вместе пойдем к Ване. Его мама не возражает.
Они поднялись на второй этаж и, пройдя в правое крыло корпуса, вошли в кабинет с табличкой «Зав. отделением Санцевич Алла Степановна». Хозяйка кабинета – средних лет женщина без особых примет и ее собеседница – весьма колоритного вида (эдакая Екатерина Великая в преклонные годы) разом обернулись в их сторону. После приветствий и представлений собравшиеся перешли к главному вопросу этой встречи.
Людмила Артуровна, хотя и деликатно, но весьма настойчиво трактовала предстоящий разговор с Ваней как лишний травмогенный фактор для неокрепшей детской психики. А посему, считала она, допустимо лишь то, что мальчик сочтет возможным рассказать сам. Все прочее: уточнения, выяснения, наводящие вопросы – моменты совершенно нежелательные, способные свести на нет все прежние усилия врачей.
