Прозвучало еще несколько выстрелов, потом шум двигателей стал затихать вдали.
Выглянув наружу, Бондарев увидел то, что и ожидал увидеть. Предатель больше не делал никаких телодвижений, чтобы освободиться от стальных пут. Он неподвижно лежал на боку, держа в обоих кулаках по пучку вырванной травы. Рядом валялся выроненный пакет.
В отдалении верещали сразу две полицейские сирены. Сунув пистолет за пояс и прикрыв его курткой, Бондарев резво сбежал вниз, пнул на бегу сверток и покосился на залитое кровью лицо Макимото. Его прикончили свои, вернее, те, кого он называл своими на данном отрезке времени. Он умер, как умирает большинство предателей, которым никто по-настоящему не верит и с которыми никто не считается.
«Собаке — собачья смерть», — подумал Бондарев. Это были справедливые и очень точные слова, но он знал, что не произнесет их в присутствии Мизуки.
Улюлюканье сирен сделалось ближе. Запрыгнув в арендованный автомобиль, Бондарев с облегчением увидел ключ, вставленный в замок зажигания. Осталось завести двигатель, развернуться и помчаться в направлении, противоположном тому, откуда спешили полицейские.
41
В жилище Кйоко Бондарев возвратился уставшим, с возобновившимися болями в спине. Здесь было достаточно безопасно, чтобы вздремнуть пару часов, но он не мог позволить себе такой роскоши. Судно со смертоносными игрушками уже отплыло из хиросимской гавани. К этому времени оно, должно быть, обогнуло юго-восточную оконечность Японского архипелага и устремилось на север, чтобы выйти в Тихий океан. Через несколько часов за этим судном последует другое. Нужно было действовать как можно быстрее, хотя бессонная ночь и ноющие почки замедляли реакцию и нагоняли изнуряющую апатию.
Превозмогая себя, Бондарев искал способ переиграть Хато Харакумо. Требовалось немедленно остановить сухогруз «Куро Умихеби», но в голову не приходило ничего путного, хоть убей. Когда же Бондарев вспомнил про второй корабль, его охватило ощущение такой беспомощности и обреченности, что он уже не задумываясь, быстро набрал номер Борового.
Пока тянулись длинные гудки, горло и губы успели пересохнуть, но волнение было напрасным. Полковника Борового на рабочем месте не оказалось. Адъютант, немногословный и вышколенный старлей с незапоминающейся фамилией, сообщил, что шеф находится в длительной командировке.
— Первая степень срочности, — сказал Бондарев. — Соедините меня с ним.
— Это невозможно, — отчеканил лейтенант. — Позвоните через три дня.
Оставалось лишь выключить мобильник и выругаться. Было сделано еще несколько звонков, но отыскать Борового или хотя бы выяснить его местонахождение не удалось.
Это конец. Полное фиаско. Надежды на то, что в дело вмешаются российские подводные лодки, не оправдались. Нужно было что-то предпринимать самому. Срочно. Безотлагательно.
Бондарев дважды хлопнул себя ладонью по лбу, но светлые мысли от этого в голове не возникли. Хотелось махнуть на все рукой, хотелось спать, хотелось ни о чем не думать.
Отправившись в ванную комнату, он открыл аптечку, набрал чуть ли не пригоршню подходящих таблеток и проглотил их, запив водой из-под крана. Дождавшись, когда боль с усталостью отступят, снова заставил себя сосредоточиться.
Единственные союзники Бондарева — Мизуки и ее родственники — находились в фактической осаде. Даже если бы удалось сподвигнуть их на повторный рейд, это не дало бы положительного результата. Харакумо снова успел бы спрятать взрывчатые вещества, а сухогруз — пройти несколько дополнительных миль. Более того, полиция на этот раз вряд ли отпустила бы главного возмутителя спокойствия. Его ждал арест, заключение в японскую каталажку и срок за ношение оружия или что-нибудь другое. А потом десятки тысяч взрывов в далекой России и угрызения совести на всю оставшуюся жизнь.
Впервые за всю свою карьеру Бондарев пожалел о том, что приехал в чужую страну без должного прикрытия. Он даже в посольство РФ не мог обратиться, потому что являлся коммерсантом Железняком, не уполномоченным заниматься шпионской деятельностью. Его настоящая фамилия и ссылки на полковника Борового не вызовут ничего, кроме сомнений. А пока дипломаты станут проверять информацию и заручаться поддержкой наверху, сухогруз «Куро Умихеби» успеет разгрузиться в Мурманске.
Близкий к полному отчаянию, Бондарев вытащил из-за пояса «магнум». Ни на что другое рассчитывать он не мог. Только на собственные силы да на пистолет и нож. Ни напарников, ни автомата, ни гранат!
А судно, делающее тридцать узлов в час, успело отдалиться от берега на добрых двести морских миль!
Его не остановишь, его можно только взорвать. Допустим, Бондарев не остановился бы ни перед чем, но где взять бомбы?
Бомбы… бомбежка… бомбардировщик…
Он вскочил на ноги, осененный внезапной догадкой и уже понимая, что надо делать.
Бомбардировщик у Бондарева имелся. А бомбы, их предстояло раздобыть.
42
Примерно сорока минутами позже Бондарев высадился из автомобиля на усыпанной гравием площадке перед частным авиаклубом «ТАЙТИ И К°». Как и в прошлый раз, наплыва желающих полетать на сомнительных самолетах или вертолетах мистера Тайти не наблюдалось. Сам он находился в необогреваемом ангаре, буквально с головой уйдя в ремонт вертолетного двигателя. Зад его комбинезона был черен и блестящ, как у африканского аборигена.
— Хелло, — поздоровался Бондарев.
Тайти проворно выбрался из чрева «Сукоши Хачи» и обернулся. Опознав в посетителе Бондарева, он подпрыгнул и, вооружившись замасленным разводным ключом величиной с палицу, взревел:
— Ах ты, паршивый русский негодник! Твоя глядеть сюда. — Он ткнул пальцем в вертолет. — Большой дыра среди цилиндровый блок! Где твоя летать на мой геликоптер?
Его можно было заставить сбавить обороты. Легко. Но Бондарев предпочел примирительно улыбнуться:
— Я заплачу, мистер Тайти. А сейчас мне необходима машина. У меня важная деловая встреча.
— Платить сейчас. Шесть сотен американских долларов. Не иен.
Это был грабеж, но Бондарев безропотно полез в бумажник.
— По-моему, повреждение не слишком серьезное, — заметил он, осмотрев пулевое отверстие.
— Твоя не разбираться в моторах, — отрезал владелец клуба.
Пересчитав купюры, он сунул их в нагрудный карман комбинезона, заложил руки за спину, выпятил живот и осведомился:
— Что ты хотеть на этот раз?
— Опять вертолет.
— Я тебе не доверять, русский.
— Даю гарантии, что верну машину в целости и сохранности.
Тут мистер Тайти высказался в том смысле, что ему плевать на всяческие гарантии. Его интересовали только деньги. Он потребовал двойную плату за вертолет и десять тысяч долларов залога.
