— Ты все-таки уверена, что Бортников — главарь этой преступной группы? — спросил Кирьянов. — Пока что он упорно отрицает свою причастность ко всему…
— Из-за того, что у Николая Пантелеймоновича вид доброго дедушки, ты, Киря, и не можешь поверить, чтобы он был соучастником преступления, — я презрительно пожала плечами. — Внешний вид вообще-то всегда весьма обманчив. Вы еще докажете его вину, хотя это и будет непросто. Со Шмуйловичем и Должиковым вышло куда проще…
— Да, они так засветились с этим глупым похищением чемоданчика из клиники «Тан-мед»… Которое, между прочим, едва не стоило тебе жизни!
— Да ну. Брось, какое там! — Я презрительно пожала плечами. — Бывало со мной и хуже…
Володя Кирьянов усмехнулся, но ничего не возразил. Он встал, закрыл «дипломат» с мнимыми золотыми слитками, упрятал его обратно в сейф. Потом подошел к небольшому столику у окна, где в электрическом чайнике закипала вода. Взял две чашки, насыпал в них по ложке кофе, затем залил кипятком. Я подозрительно наблюдала за его действиями, пока не почувствовала разнесшийся по кабинету аромат натурального кофе. Киря, слава богу, помнил, что растворимую бурду я не стала бы пить ни под каким видом.
— Это еще только начало! — ставя передо мной дымящуюся чашку, сказал он. — Сегодня вечером мы организуем небольшой поход в ресторан: ты, я и Андрюшка Мельников. Надо отпраздновать окончание дела…
— Как хочешь, Киря, — отвечала я безо всякого энтузиазма, закуривая сигарету, — а мне надо сначала подлечить свое лицо. А то в ресторан не пустят в таком виде — с пластырем на лбу…
Киря усмехнулся, поглядывая на украшавший мой лоб кусочек белой ткани, но ничего не сказал. Мы оба с ним принялись с наслаждением потягивать горячий кофе, думая каждый о чем-то своем, пожалуй, никак не связанном с приключениями мнимого золотого чемоданчика, что теперь покоился в сейфе подполковника Кирьянова.
