– Обстановка вокруг города следующая. Вчера в ночь со стороны столицы к городу прибыла сотня боевиков нацистской организации «Держава». Она рассредоточилась в роще, рядом с лагерем батальона национальной гвардии. Практически тут же сотник, некий Лютый Влас Данилович, направился в штаб к исполняющему обязанности командира бригады майору Городичу. Между ними состоялся разговор, содержание которого нам неизвестно. Потом Лютый вернулся в рощу. Замечу, что сотник приказал соорудить командно-наблюдательный пункт на вершине Большого холма.
Мэр города проговорил:
– Странно, что там до Лютого никто не догадался установить пост наблюдения. С Большого холма Зареченск как на ладони.
– Вот нашелся умник, и теперь мы имеем на холме вражеский наблюдательный пункт, – сказал Швец и предложил Потапенко продолжить доклад.
– КНП был установлен сегодня, буквально за несколько минут до начала нашего совещания. А господин Лютый в настоящее время находится на территории бывшего аэродрома ДОСААФ, где стоит усиление бригады. О его составе я вам уже сообщал. За Лютым ведется наблюдение. О его перемещениях и встречах штаб будет получать информацию в режиме реального времени. – Потапенко замолчал и сел.
Швец проговорил:
– Что означает прибытие сотни Лютого? Наверняка у всех присутствующих возник подобный вопрос. Вокруг Зареченска сосредоточена группировка, многократно превышающая наши силы. Прибытие банды Лютого означает, что завтра либо послезавтра утром противник пойдет на штурм. Этот вопрос окончательно решен в столице. Хорошо, что мы успели провести перегруппировку техники. У меня вопрос к мэру.
– Да, Сергей Павлович?
– Макеты боевых машин сделаны на совесть?
– Разумеется. С десяти метров, конечно, поймешь, что перед тобой муляж, но с дальних рубежей их не отличишь от оригинала.
– Так ли это? – Швец повернулся к начальнику контрразведки.
– Да, Сергей, я специально посылал людей. Они посмотрели на город со стороны въезда от Каровска и не обнаружили подмены.
– Хорошо. А что у нас по ситуации с вражескими агентами?
– Вчера на блокпосту задержали трех молодых парней на «Москвиче», сейчас беседуем с ними.
– Причина их задержания?
– Сначала наши ребята хотели пропустить молодцев. Те уже сели в машину, и у одного из них поднялся рукав рубашки. Наш боец увидел на запястье татуировку, символ некой ультраправой организации. Ее в свое время распустили. Активных членов подобрала «Держава». Начальник поста принял решение о задержании парней.
– Результатов допроса, как я понимаю, пока нет?
– Парень с татуировкой признался в том, что эта троица послана в Зареченск для проведения разведки в южной части города, в третьем и четвертом микрорайонах.
Швец удивился и спросил:
– Почему именно там? Ведь, по идее, атаку следует ждать с севера?
Начальник контрразведки пожал плечами.
– Не знаю. Но мои ребята разговорят этих сопливых боевиков.
– Результаты допроса ко мне!
– Само собой.
– У тебя все?
– Да. Больше ничего заслуживающего внимания у меня нет.
– Присаживайся.
Далее командиры отрядов доложили о готовности к отражению атаки.
Швец приказал:
– С западного, восточного и южного направлений скрытно перебросить на север по одному взводу. В дальнейшем быть в готовности к масштабной перегруппировке. Основной удар ожидается именно с севера. Тот факт, что сотник Лютый, возглавивший силы противника, ведет переговоры с командирами групп усиления, говорит о том, что штурм планируется провести после массированной артподготовки. Думаю, сейчас Лютый ставит задачу артиллеристам и вертолетчикам.
– Но это же уничтожение города, – воскликнул мэр. – Как же реакция мирового сообщества?..
Швец повернулся к Коваленко:
– Ты, Вадим Сергеевич, вчера родился? Нас уже второй месяц обстреливают, закрыли кольцом блокады. Сколько уже погибло мужчин, женщин, детей, вся вина которых перед новой властью лишь в том, что они не пожелали стать людьми второго сорта? Озвучь цифры!
– Пятьдесят шесть мужчин, двадцать три женщины, пятнадцать детей и подростков.
– Сколько получили ранение?
– Тяжелых на утро сегодняшнего дня шестнадцать человек, а легкораненых, контуженых сотни. В основном это жители окраин.
– И как на это отреагировало международное сообщество? США и страны Евросоюза не замечают бойни, устроенной властями, продолжают поддерживать фашистский режим. К тому же без санкций все тех же американцев столичные начальнички не решились бы на варварские действия. Так что массовое уничтожение людей в Зареченске будет представлено как результат действий ополченцев – или сепаратистов, как нас называют на Западе.
– Но у нас в городе много журналистов, есть и представитель ОБСЕ господин Борух.
– Они, Вадим, просто исчезнут. Это повесят на нас. Мол, мы, кровавые террористы, держащие в заложниках жителей города, позаботились о том, чтобы мир не узнал о судьбе журналистов и представителя ОБСЕ. Дескать, их исчезновение – результат нашего стремления не допустить выступлений свидетелей нашей зверской жестокости.
– Но российские средства массовой информации?..
– Их сейчас глушат практически везде. Но давайте к теме. Нам необходимо минимизировать жертвы среди мирного населения в ходе жесткого штурма. Что по городскому бомбоубежищу?
– Что смогли, то сделали. Тысяч десять там разместить можно. Привели в относительный, конечно, порядок и производственные бомбоубежища. В них смогут разместиться еще тысяч пять. Подвалы частного сектора в состоянии принять тысяч двадцать. В подвалах многоэтажек прятать людей – все равно что заживо хоронить. Дома, особенно панельные, от обстрела БМ-21 лягут все и завалят подвалы. Спасать же жителей будет некому…
– Но большую часть населения мы все-таки спрятать можем, – прервал мэра начальник штаба. – Сорок тысяч – это две трети всего населения города. Весь Зареченск «Грады» накрыть не в состоянии. Я прав, Андрей? – Швец повернулся к начальнику разведки.
– Да! Установки имеют по одному боекомплекту, то есть по сорок реактивных снарядов. То же самое касается и гаубиц. У минометного взвода боезапас больше, но и он ограничен. У вертушек тоже по одному комплекту блоков НУРС. Это проверенные данные. Остается артиллерийская батарея бригады. Вот она может нанести нам существенный урон.
– Для этого случая мы и спрятали «Нону». Самоходное орудие, маневрируя в восточной части города, в состоянии заставить батарею замолчать. Разнесет три-четыре расчета, и солдаты бросят позицию. В бригаде и так невысокий моральный дух, а тут налицо реальная угроза погибнуть ни за что. Даже если орудие и не разнесет расчеты, то сменить позицию под огнем «Ноны» артиллеристы не смогут. Наша установка постепенно выведет из строя всю батарею. По крайней мере, я на это очень рассчитываю.
