– Вот, – повторил он, придвигая денежную гору к Сергею, – это тоже тебе. Здесь рыночная стоимость твоей квартиры за вычетом стоимости этого дома и небольшого процента, который берет риелторская фирма. Можно было обойтись без них, но за скорость приходится платить. Домик мог уплыть в чужие руки, а домик-то хорош! Даже завидно, ей-богу.
– Спасибо тебе, Леха, – бережно, как некую драгоценность, беря в руки купчую на дом, произнес Казаков. Голос у него дрогнул, глаза подозрительно блеснули. – Даже не знаю, как тебя благодарить. Ты мне, считай, новую жизнь подарил…
– Благодарить тебе надо не меня, а человека, который все это устроил, – благодушно поправил Бородин. – Я же говорил, риелтор риелтору рознь. Или, другими словами, не каждый риелтор – жулик, и не каждый жулик – риелтор. Только, Серега, «спасибо» на хлеб не намажешь…
– Вот баран! – Казаков звонко хлопнул себя ладонью по лбу. – Совсем ополоумел от радости, ничего не помню! Извини, Леха, сейчас. Сейчас все будет в порядке, одну секундочку…
Он торопливо полез за пазуху, извлек оттуда и обеими руками старательно разгладил на столе уже слегка помявшиеся документы на квартиру.
– Вот, – сказал он, – держи, передай, кому там оно…
– Всенепременно, – торжественно заверил его Бородин, забирая бумаги. Просматривать их он не стал, поскольку лично присутствовал при подписании, да и нотариус, который их оформил, был ему хорошо знаком. Он уверенно вел дело к заранее предрешенному исходу, и этот красивый жест – взять документы, даже не взглянув, не убедившись, те это бумаги или не те, – должен был еще больше расположить к нему клиента. – Передам в лучшем виде, не беспокойся. Ты деньги-то прибери, Серега, от чужих глаз. Как говорится, подальше положишь – поближе возьмешь.
С этими словами он вынул из кейса и протянул Казакову через стол заранее припасенный черный полиэтиленовый пакет.
– Да ну, – запротестовал Сергей, тем не менее послушно начиная сгребать обандероленные пачки в пакет. – Мужик вроде нормальный…
– Все мы нормальные, пока большими бабками не запахнет, – назидательно возразил Алексей Иванович, пряча бумаги в кейс и убирая его со стола. – Ты когда-нибудь видел по-настоящему крупную сумму, чтобы деньги лежали кучей на столе – протяни руку и бери? Я имею в виду, до сегодняшнего дня – видел?
– Да нет, – пожал плечами Казаков, – как-то не приходилось. Я ведь человек военный, откуда в армии крупные суммы, да еще и прямо на столе?
– А вот я видел, и не однажды. И каждый раз испытываешь такое, знаешь, гаденькое волнение, искушение дьявольское: а может, рискнуть? Схвачу и дам деру – авось не догонят. Самый первый раз, помню, едва-едва с собой совладал. Деньги, Серега, хуже героина. Легко оставаться честным, когда соблазна нет! А когда он есть, с ним не каждый справится. И потом, при современном упадке морали многие рассудят так: а зачем справляться с соблазном – чтобы остаться бедным, но честным? Ха! С нами-то справиться легче, чем с искушением! Возьми, к примеру, обыкновенную охотничью двустволку, заряди ее жаканом, войди в комнату и пальни – сначала в тебя, ты поздоровее, да и приемчики знаешь, а потом в меня. Два раза нажал, и денег полные карманы – чем плохо? Так что убери ты их от греха – вон хотя бы и под стол. Зачем человека лишний раз в искушение вводить? Откуда ты знаешь, кто он есть и что у него на уме? А денежки-то серьезные, тебе их до старости хватит. Машину купишь хорошую – джип, по здешним дорогам без него не больно-то разъездишься, катер моторный… да все, чего душа пожелает. Эх, мне б так пожить хотя бы годик!
– А ты приезжай, – предложил Сергей. – Хотя бы на выходные. Я тебя с комбатом своим познакомлю – мировой мужик, тебе понравится.
– Непременно, – пообещал Алексей Иванович. – Еще надоем… А вот и хозяин!
– Был хозяин, да весь вышел, – сказал Андрей Константинович, входя в комнату. В руке у него была закрытая полиэтиленовой крышкой молочная бутылка, наполненная прозрачной, как слеза, жидкостью. – Вон он, хозяин, за столом сидит, глазами хлопает… Что, опомниться не можешь? Был москвич, а стал Тверской губернии помещик, отставной гвардии капитан Казаков… Звучит?
– Звучит! – вместо Сергея откликнулся Бородин. – Еще как звучит! Самому-то не жалко, Андрей Константинович?
– Жалко у пчелки в попке, – грубовато ответил бывший хозяин усадьбы, водружая бутылку на стол и, как шахматные фигуры на доску, по одной со стуком выставляя в ряд граненые стопки зеленоватого стекла. – Жалко, конечно, да только на что он мне теперь, этот дом? Я его для семьи строил, а семья – фьють! – испарилась, пока я по морям-океанам плавал. Что я тут буду один болтаться, как горошина в свистке? Ну, славяне, это дело надо обмыть. Не косись, не косись, – сказал он Бородину, с сомнением смотревшему на бутылку. – Сам гнал, не водка – лекарство, бальзам! Там, в кладовке, этого добра еще литров десять, – сообщил он Сергею. – Так что тебе первое время и в магазин-то ходить не надо, разве что за жратвой…
– Да я, вообще, подумываю завязать, – неожиданно для себя признался Сергей. – Честное слово, сам не знаю, что на меня нашло, но здесь как-то… В общем, жить хочется. Спасибо тебе, Леха, еще раз, я тебе этого век не забуду.
– Не за что, – легко, шутливо ответил Бородин.
– Бог в помощь, – в отличие от него, серьезно, с сочувствием произнес Андрей Константинович, наполняя стопки. – Дело обыкновенное: дошел до края, настало время выбирать – или вперед, в могилу, или назад, в завязку. Мужик ты, вижу, правильный, хоть и крепко жизнью побитый. Ну, да это не беда, за одного битого двух небитых дают. Ничего, ты еще повоюешь! Удачи тебе, Серега! Ничего, что я так, по-простому? Ты, если что, тоже ко мне без чинов – Андрей, и все тут, или просто Андрюха, как тебе больше нравится…
– Нормально, – сказал Сергей. – Какие там еще чины…
– Тогда за знакомство, – предложил хозяин, поднимая стопку.
– Эй, эй, тпру! – весело запротестовал Бородин. – Глядите, как спелись! Уже на брудершафт выпивают. А за сделку-то?..
– Да погоди ты со своей сделкой, – отмахнулся Андрей Константинович. – Ты-то к этой сделке каким боком, делок? Не мельтеши, выпьем и за сделку, и за тех, кто в море…
– Ты ж за рулем, – напомнил Бородин.
– А тут, кроме тебя, на двести верст окрест никому не интересно, трезвый я за рулем или, может, выпимши, – парировал Андрей Константинович. – Не дрейфь, доставлю тебя в наилучшем виде, в целости и сохранности. Ну, Серега, давай – за знакомство, за сделку, чтоб после никто не жалел, и за то, чтоб ты на воздухе здешнем, чистом, живом, сам ожил и очистился!
– Ну вот, – пробормотал Бородин, – теперь все в кучу…
– Отличный тост, – возразил Сергей. – Спасибо, Андрюха.
– За тебя, Серега, – внес свою лепту Алексей Иванович. – Геройский ты мужик, на таких испокон веков земля держится. Жалко было бы, если б пропал… Э, а это что? Гляди, гляди! Ух ты! Ну, здоров, бродяга!
Сергей машинально обернулся к окну, в сторону которого тыкал пальцем Бородин, но ничего не увидел, кроме клочка пронзительно-синего неба и зеленого кружева ветвей старой березы в обрамлении стареньких, застиранных, но чистых занавесок.
