– К чему вы это все?.. – спросил Шебаршин.
– К тому, чтобы вы поняли, что проникнуть к ракетной шахте и совершить диверсию было крайне затруднительно, если вообще возможно. Так вот, знакомый мне рассказал такую историю. Просыпаются это караульные утречком – все спокойно, сигнализация за всю ночь ни разу не сработала, тишь да гладь… Выглядывают наружу через амбразуру, а на оголовке шахты (он у них «утюгом» называется) сидит бабуся – божий одуванчик – и как ни в чем не бывало перебирает грибы…
– Сказка, – спокойно констатировал генерал.
– Возможно. Сказка – ложь, да в ней намек…
– Не забивайте мне голову ерундой, – слегка раздражаясь, потребовал Шебаршин. – Вы контрразведчик, пускай и бывший, я – ученый… Так давайте оперировать фактами! Вы на свой страх и риск устроили проверку – заметьте, не кому-то, а себе самому – и не выдержали ее, потому что ваш протеже благополучно ушел…
– Я два года ждал и искал такого протеже, которому было бы по силам уйти, – перебил его Маковский. – И я был бы очень разочарован, если бы он задохнулся в этой крысиной норе, подорвался на старой немецкой мине или дал себя поймать морячкам с «Бухты». Неужели вы не понимаете, зачем я это сделал?! Предотвратить побег из этого места – это не работа, а так, имитация бурной деятельности. Наверное, поэтому никто и никогда всерьез не думал о том, что будет, если кто-то из испытуемых все-таки сбежит. Насколько далеко распространяется система нашей безопасности, так ли она надежна, как кажется? Чем, в конце концов, чреват побег? Если, к примеру, завтра сюда явится спецназ ФСБ и начнет нас штурмовать, мы отобьемся – слава богу, есть чем, да и позицией Бог не обидел. Но такой штурм будет означать, что в системе обеспечения безопасности нашего стратегически важного объекта имеется вот такущая, – он во всю ширь развел руки, – дыра. И не здесь, в бункере, а в Москве. Если о нас вдруг начнут трубить средства массовой информации или с трибуны Государственной думы какой-нибудь депутат потребует создания специальной комиссии по расследованию нашей деятельности – какие действия будут предприняты тогда, насколько готовы к этому наши высокие покровители?
– А вы не боитесь, что высокие покровители первым делом поставят вас к стенке, как виновника всей этой шумихи? Или, чтобы разом, не мелочась, спрятать концы в воду, просто взорвут этот бункер вместе с вами и всеми, кто тут находится?
– И то и другое не так просто сделать, – хладнокровно ответил Маковский, – потому что за безопасность объекта на своем участке в рамках своей компетенции я отвечаю полностью и безоговорочно. Я ее гарантирую – настолько, насколько вообще можно что-либо гарантировать в нашем зыбком, изменчивом мире… Кроме того, если дело дойдет до газетной шумихи и крутых мер в отношении вашего покорного слуги, это послужит всего лишь доказательством того, что Москве на нашу лабораторию наплевать и что о соблюдении режима секретности они там заботятся примерно так же, как о своем международном имидже… Но ведь этого до сих пор не произошло! И вряд ли когда-нибудь произойдет.
– А что вообще происходит? – спокойно поинтересовался генерал.
– Да ничего, – потускнел Маковский. – Я послал запрос по месту жительства… Кстати, это было почти три недели назад, а ответ пришел только позавчера. Вот вам пример оперативности служб, которые с нами сотрудничают. Тоже, согласитесь, своего рода проверка боеготовности… Так вот, интересующие нас граждане, числом три, убыли из Москвы в неизвестном направлении… или перешли на нелегальное положение, что тоже вполне возможно. Скорее всего, как предположил один здравомыслящий прапорщик, трезво оценили свои перспективы и легли на дно. – А если нет? Вдруг они что-нибудь готовят?
– Да что?! Что могут готовить три человека против нашего объекта? – Маковский вздохнул. – А жаль. Я тщательно подготовился к возвращению испытуемого номер бэ-пять дробь восемнадцать четырнадцать пятьдесят три и был бы только рад новой встрече с ним. Это стало бы очередным, завершающим этапом проверки. Он произвел на меня весьма благоприятное впечатление, мне казалось, что он способен на благородное безумство… Но я, судя по всему, ошибся. И, признаться, весьма этим разочарован.
– Да вы маньяк, Маковский! – весело заметил Шебаршин. Эта реплика вызвала энергичный утвердительный кивок полковника Черных, но доктор Смерть тут же увял, поскольку генерал продолжил: – Но маньяк, бесспорно, талантливый и конструктивно мыслящий. Методы у вас, Виталий Анатольевич, мягко говоря, спорные, но ход ваших мыслей мне нравится. Действительно, все у нас как-то закостенело, кругом рутина, все работают спустя рукава, по инерции, без огонька… Учитесь, Валерий Игоревич! – Черных вздрогнул и растерянно замигал глазами. – Вот пример по-настоящему творческого подхода к порученному делу! А вы только и знаете, что гробить испытуемых и ломать дорогую аппаратуру, а потом жаловаться на пробелы в теории… Это же ваша прямая обязанность – заполнять эти чертовы пробелы! Работать надо, Валерий Игоревич. Работать и думать, думать и работать. Даже во сне, как Менделеев. Что молчите, полковник?!
В последнем вопросе отчетливо прозвенел командный металл. Полковник Черных машинально встал и вытянул руки по швам.
– Я… – начал он и осекся, поскольку в помещении вдруг погас свет.
Свет сейчас же включился снова – тусклый, красноватый, вполнакала.
– Эт-то еще что такое? – спросил Шебаршин, обращаясь, судя по всему, к настольной лампе, которая странно пульсировала, мало-помалу разгораясь все ярче. – И часто это у вас?
– Первый раз, – вместо лампы с изумлением ответил Черных.
– Перешли на автономное питание, – озабоченно пояснил Маковский. – Видимо…
Его прервал взрыв, прогремевший где-то совсем близко – казалось, прямо за стеной, в соседнем законсервированном ангаре. Пол под ногами ощутимо вздрогнул, с обшитого дубовыми панелями потолка посыпался какой-то мелкий мусор, в воздухе заклубилась едкая пыль. Шебаршин закашлялся, Черных чихнул – раз, потом еще раз и еще, еще…
– Аллергия на пыль, – извиняющимся тоном пояснил он и снова чихнул.
– Это в семнадцатой штольне, – деловито, с каким-то странным удовлетворением и воистину маниакальным блеском в глазах сообщил Маковский. – Вы позволите, Василий Александрович?
Шебаршин откинулся назад, давая ему возможность залезть в ящик стола. Маковский вынул оттуда миниатюрный предмет, отдаленно напоминающий портативную рацию, выдвинул блестящий ус телескопической антенны и большим пальцем перебросил тумблер. Прогремел еще один взрыв – примерно в той же стороне, что и первый, но гораздо слабее. С потолка опять посыпалось, полковник Черных чихнул и зарылся лицом в носовой платок.
– Что происходит? – гнусаво поинтересовался он сквозь засморканный батист и снова чихнул.
– Я завалил лаз, через который они сюда проникли, – ответил Маковский.
– Кто? – спросил Шебаршин.
– Объект бэ-пять дробь восемнадцать четырнадцать пятьдесят три со товарищи, – со странной кривой улыбкой сообщил полковник. – Ай да парень! Все-таки я в нем не ошибся. Добро пожаловать домой, Серега!
